А туфли?
Тебе придётся быть босиком.
Это уже хорошо, если бы к этому наряду прилагались туфли на высокой шпильке, то я бы просто рухнула рядом с Глебом, или пришлось отказаться от замужества из-за физической невозможности выдержать вес свадебного одеяния. И ещё один вопрос у меня возник, когда я увидела шнуровку на спине:
А как я его смогу одеть?
Придёт Глеб и оденет тебя в платье. Это часть церемонии.
Он опять улыбнулся и ушёл. Я села на кровать, потом подвинула платье и легла под одеяло. Голову я засунула под подушку.
А что мне, собственно, терять подумала я через пару часов, почти задохнувшись под подушкой голой меня он уже видел, представление имеет. А в моём возрасте уже должно быть не страшно показать свои телеса будущему молодому мужу, даже если ему пара-тройка сотен лет. И пошла в ванну, надо же умыться невесте.
Практически не спавшая прошлую ночь, я просто уснула в ванной от нервного перенапряжения и поэтому не поняла, почему меня кто-то достает из воды. Глеб обернул меня в полотенце и стал тщательно обтирать от воды. Я сразу проснулась и схватила его за руки. Это называется сопротивление бесполезно. Он даже, мне так показалось, не заметил моих рук, как я ни старалась сжать пальцы. И я решила не сопротивляться замуж, так замуж. Сам напросился, пусть привыкает ухаживать за молодой невестой. Я такая, какая есть, будьте добры любить и жаловать. Это я себя так уговаривала, плотно закрыв глаза и стараясь не замечать рук Глеба. Но сделать это было очень, даже очень сложно. Вот мужики, все такие, даже бессердечные, даже когда тело совсем не похоже на модель 90-60-90, и это всего лишь сосуд какой-то там энергии и какой-то там крови. И всё, что-то щёлкнуло в голове я успокоилась, ничего не осталось от неги женского тела под сильными мужскими руками.
Мужчины всегда чувствуют состояние женщины, что бы они ни говорили, дело только в том хотят ли они это замечать и как-то реагировать. Руки Глеба на секунду остановились, но только на секунду, больше никакой реакции. Так же тщательно он высушил мои волосы и сам причесал. Интересно, и где он этому научился? Я стояла перед ним, совершенно обнажённая, как статуя Венеры Милосской, ну почти. Глаза открыть я смогла, только когда почувствовала едва уловимое касание губ. Он что, поцеловал меня?! Но касание было таким легким, что я через мгновение уже сомневалась а было ли оно? И увидела, что Глеб стоял передо мной совершенно голый! Пока я приходила в себя от этого зрелища, он одним движением накинул на меня платье, а вот шнуровал так медленно, стоя за моей спиной, будто распутывал узелки через сантиметр. А когда надел ожерелье, оно придавило меня, казалось, камни впивались всеми гранями в мою кожу и разрывали её. Поэтому я даже не заметила, как оказалась на моих плечах алая накидка. Вот теперь точно статуя каменная, зашнурованная и забетонированная. А вдруг теперь мне придётся одевать Глеба? Я же двинуться не могу, не то, что брюки ему одеть! Мои опасения были напрасны из-за моей спины вышел полностью одетый Глеб. В костюме такого же алого цвета, как моя накидка, расшитом золотом какими-то значками или буквами.
Ты сможешь идти?
Не очень, всё такое тяжелое.
С таких слов началась моя свадебная церемония.
Это напоминало какой-то религиозный обряд. В зале, куда меня принёс Глеб, вокруг большого прямоугольного стола стояли Олег, Виктор, Андрей и ещё какой-то незнакомец огромных размеров. Самуила не было, всего скорее, людей на такие мероприятия не приглашают. Освещён был только стол, остальное пространство терялось в полной темноте. Глеб остановился у входа в зал, поставил меня на ноги, и мне пришлось идти к столу, неся все килограммы свадебного наряда. Я чувствовала себя как участник какого-то спектакля, правда, как исполнительница главной роли и не знавшая текста этой самой роли. В одном я была абсолютно уверена мое лицо оставалось совершенно спокойным, я это знала, так как тяжесть платья и ожерелья оттягивали плечи, и мне вынужденно пришлось идти с гордо поднятой головой.
Глеб подвёл меня к краю стола напротив незнакомца и сказал длинную фразу на неизвестном языке. Незнакомец ответил короткой фразой и подошёл к нам. Он взял наши руки, у Глеба оказалось такое же кольцо, какое он дал мне, и нажал пальцами на камни. Я почувствовала лёгкий укол в палец и в камне кольца появились красные волны, наверное, моя кровь каким-то образом попала в него. То же произошло и с камнем в кольце Глеба. Потом незнакомец снял кольца с наших рук и соединил их, вставив камень в камень. И они сложились в один большой, который как будто и не был двумя частями, узоры на камнях оказались пазами, соединяющими обе половины в одну. Наша кровь смешалась внутри этого большого камня, образовался небольшой вихрь, который быстро успокоился, камень стал светлеть и вновь приобрёл цвет утреннего неба, каким был изначально. Разъединив оба кольца, незнакомец передал их Глебу и уже он надел кольцо мне на палец. Потом Глеб подвёл меня к большому креслу и, церемонно поддерживая за локоть, усадил, а сам встал с правой стороны.