Кали
Наталия Юрьевна Никульшина
Иллюстратор Ольга Семенюго
Дизайнер обложки Ольга Семенюго
© Наталия Юрьевна Никульшина, 2018
© Ольга Семенюго, иллюстрации, 2018
© Ольга Семенюго, дизайн обложки, 2018
Сильны любовь и слава смертных дней.
И красота сильна. Но смерть сильней
Джон Китс
Рис. Ольга Семенюго
ГЛАВА 1
Говорят, что смерть это не самое худшее, что может случиться с человеком. Сказал бы мне это кто-нибудь вчера я непременно бы стала спорить с такой точкой зрения. Но сегодня, сейчас, я уверена, что это так. Не самое худшее. На вопрос: а что же тогда? Отвечу: то, что сейчас происходит со мной.
Каким было самое тесное пространство, в котором вы когда-либо находились? Возможно, это был лифт? Мы ведь живём в современном обществе. Или, может, шкаф? Все мы играли в детстве в прятки. Кто-то, кстати, и повзрослев, не перестал прятаться в шкафу, играя в любовников. Да, вариантов может быть несколько.
А я вот обнаружила себя в гробу и ожидаю смерти. Не могу сказать, что терпеливо. Ногти сломаны, пальцы стёрты в кровь, голос уже пропал. Истерика постепенно проходит, надежда на спасение растворилась, а скоро закончится и кислород. Знать бы, кому помолиться, чтобы это случилось поскорее. Да, терпением я не отличаюсь. Хотя, в этом случае вряд ли нашёлся бы ктото спокойный.
А пока можно в тысячный раз попытаться вспомнить, как я могла здесь оказаться. Вот, хоть убей, не выходит. Ха, хоть убей. А вот меня, кажись, убить как раз и забыли, перед тем, как прикопать. Я точно умерла не своей смертью. Умру, точнее. И мои родственники сейчас вряд ли по мне скорбят в честь моих похорон, если они вообще у меня есть. Почему я сделала такие выводы? Ну, хотя бы потому, что гроб у меня, мягко скажем, не самый комфортабельный. Я лежу на доске. Босиком, в джинсах и майке. И грабить меня точно не собирались, на пальцах кольца, на шее цепочка с кулоном. Это было не ограбление, не изнасилование и, очевидно, даже не убийство. Это же как нужно было меня ненавидеть, чтобы вот так со мной расправиться?! Боюсь даже вспоминать, что я могла такого натворить. Самое ужасное я не помню даже, как меня зовут. Жутко болит затылок. Скорее всего, именно поэтому и не помню, и именно так я здесь и оказалась. Ударили и закопали. Странно, что, пусть и на такой, но на гробто раскошелились.
Глубокий вздох делать уже совсем тяжело. Ещё чутьчуть. Как страшно.
Потерпи, раздался шёпот над ухом.
Я затряслась, рыдая:
Помогите! надо же, во что способен поверить человек на краю жизни. Ведь здесь точно никого, я бы заметила. Пожалуйста, еле слышно проговорила я.
Готова заплатить? это уже сказал совершенно другой голос.
Жуткий. Непонятно даже, кто говорит мужчина, или женщина. Голос с хрипотцой, с каким-то эхом. Но сейчас не время об этом думать. Кто бы это ни был пусть вытащит меня отсюда.
Готова, воздуха было уже катастрофически мало. Что угодно
Неожиданно (хотя не в моём, вроде, случае) кислорода не осталось совсем. Что-то силой надавило на грудь, в ушах оглушающе зазвенело. Я открыла рот и стала похожа на рыбу, выброшенную волной на сушу. Всё, это конец. Сейчас я умру. Зажмурившись, я стала ждать. Только бы это скорее кончилось.
Кааали, пропел этот жуткий голос. Загробный, точно! Самое подходящее определение. Кали, посмотри на меня, сказано было с нажимом, что страшно не подчиниться.
Вдруг до меня дошло, что я (!!!) СТОЮ!!! Глаза распахнулись сами собой, хотя и не помню, чтобы отзывалась на странное имя Кали. Увиденное пригвоздило меня к полу намертво. Не от страха, а скорее, от удивления.
Золотой трон. А на нём фигура размером с человека, ну может, чуть больше среднестатистического, высокая, наверное. В чёрном балахоне и капюшоне, который прячет в своей темноте лицо. Но глаза точно смотрят на меня, я этого не вижу, а чувствую прожигающий взгляд. А руки загляденье! Слишком бледные и костлявые, перстни на каждом пальце.
Вы Смерть? шепнула я.
Всепоглощающий страх, который я испытывала, находясь в гробу, отступил. Чего бояться, если я уже умерла? А я точно умерла, потому что фигура напротив стопроцентно именно Смерть. Я, честно сказать, была даже рада немного. Наконец, я больше не в гробу, а это не может не радовать.