Чего, егоза, скучно?
Пан Еноха не без труда оторвал взгляд от хитрых буквиц, снял окуляры, зевнул.
Скучно? Девушка просто задохнулась от возмущения. Да я в Перепелицевку с разъездом ездила! До петухов встала!
Ну, ясно, писарь потер сонное лицо, с трудом удерживаясь от нового зевка. За дурной головою
Ярина вздохнула. Что бы она ни делала, всерьез сотникову дочку никто не принимал. Девчонка и девчонка, разве что замуж отдать, да и то пока не за кого.
В Перепелицевке каких-то всадников видели. К Хитцам ехали.
Знаю Сообщали уже. За такими вестями, Ярина Логиновна, нечего коней томить Ты к Теодору?
Девушка дернула плечом. К пану писарю она завернула, чтобы доложить по всей форме, как и надлежит старшему по разъезду. И вот, пожалуйста!
Он в подвале. С разбойником этим Хвостиком. Ты бы его оттуда вытащила, что ли? Чего ему с душегубцем якшаться? Посидели б, сбитню горячего попили. В жгута сыграли
Намек насчет сбитня и жгута Ярина пропустила мимо ушей не маленькая, чтоб в игры детские играть. Но вот по поводу остального
Хведир встал уже на третий день продырявленная мякоть плеча срасталась быстро. Встал и первым делом направился не в церковь свечку ставить, а в подвал, где заперли чернобородого заризяку.
Тому досталось больше. Пуля из янычарки пропорола бок, и местный знахарь вначале лишь головой качал, посоветовав готовить домовину вкупе с осиновыми клиньями и маком. Однако на второй день чернобородый открыл глаза, а на четвертый попытался встать. Видавшие виды сивоусые только руками развели, рассудив, что разбойнику суждено быть непременно повешенным потому пуля его и не взяла.
Однако Хведир-Теодор вновь удивил всех. Поговорив с пленником, он категорически заявил, что в суд на него подавать не будет и о том же остальных просит. Тут уже и Ярина диву далась. Как можно заризяку миловать? И главное: о чем это Хвостик с Хведиром говорили, если им обоим ни слова не понять? Невидимый толмач сгинул вместе с химерным паном Рио да с чернявой ведьмой. С Хвостиком говорил пан писарь по-польски да по-немецки, Агмет по-татарски и турецки, а беглый стрелец Ванюха Перстень по-московски. Говорили, да все без толку Хвостик лишь глаза таращил да блекотал по-непонятному. И как блекотал! Не голос бесовское наваждение, мурашки по коже бегут. Раз услышишь перекрестишься, два под лавку спрячешься!
И на каком это наречии бурсак с ним столковался? Неужто на латыни?
* * *Пан писарь не ошибся. Хведир действительно оказался в подвале, около пленника. Тот лежал на лавке, а бурсак, пристроив поудобнее раненую руку, сидел на колченогом табурете и что-то тихо ему говорил. Страхолюда молчал слушал и, похоже, понимал.
Увидев Ярину, Хведир махнул здоровой рукой мол, не мешай, погоди чуток. Пока девушка соображала, обидеться или в самом деле погодить, заговорил Хвостик. Девушка не стала прислушиваться (больно голос страшен!), но отчего-то почудилось, что речь чернобородого стала иной, не такой, как прежде. Или в самом деле знакомое наречие нашли?
Ладно! Потом!
Бурсак встал и негромко выдал пять-шесть слов на неведомом языке. Заризяка понял кивнул и даже усмехнулся. Видать, и вправду столковались!
Ты чего, Ярина?
Как чего?
Кажется, следовало все-таки обидеться. Ведь не только к пану писарю зашла, но и к этому невеже. И о здоровье справиться, и просто потолковать. Ведь друзья же!
Тут интересное дело, Яринка Ну, хорошо, пойдем! Я тебе такое расскажу!
Они прошли не в залу, дабы не беспокоить пана писаря, а на второй этаж, в маленькую комнатушку, где и жил пан Еноха-младший. Точнее, не жил на постое стоял в редкие приезды из коллегии. Ярина опытным глазом отметила паутину в углах, пыль на книгах и только вздохнула. Беда, когда мамки нет! Пани Еноха два года как преставилась, а свою мать Ярина и не помнила. Плох дом без женской руки!
Хведир скинул с кресла какую-то книгу в треснутой кожаной обложке.
Садись!
Сам он пристроился прямо на лежанке тоже заваленной фолиантами. Ярина вновь вздохнула: ну и разор! Она бы тут враз порядок навела! Мыши бы и те каждое утро на перекличку строились!
Служанку позвать нельзя? не утерпела она. Как ты тут живешь, Хведир?
А как? Парень удивленно оглянулся. Все на месте, под рукой. Служанок я и на порог не пускаю. Перепутают все, я и до лета не разберу!