Владыка Сергий встрепенулся.
Об этом наша Церковь мечтает еще с Петровских времен, но для избрания Патриарха надо собрать Поместный Собор.
А сколько вам для этого надо времени?
Месяца три.
Нет, это долго. А если по-нашему, по-большевистски? А?.. Я думаю, что хватит и одной недели.
Митрополит Сергий удивленно поднял брови.
Мы не против, если Вы нам поможете.
Диктатор снял трубку телефона:
Товарищ Берия, тут у меня в гостях святые отцы сидят. Вот мы с ними посоветовались и решили созвать Собор для избрания Патриарха Всея Руси. Да да вот именно Всея Руси. Ты не ослышался. Так что окажи содействие и предоставь все, что потребуется для этого.
В трубке слышно ворчание:
С ума можно сойти! То Берия лагеря устраивай, то поповский Собор организовывай.
Не ворчи, Лаврентий, на то ты и поставлен наркомом внутренних дел.
Итак, кажется, все сделано. Вы свободны, ваши высокопреосвященства. Если что, обращайтесь к товарищу Берия, и он все устроит.
И с этого дня началось великое возрождение Русской Православной Церкви. Была закрыта редакция журнала «Безбожник», в прессе тоже стали придерживать языки в смысле нападок на Церковь, распустили Коминтерн. Вскоре состоялся Поместный Собор, на котором Патриархом был избран митрополит Сергий (Страгородский). В храмы потянулся православный народ, и там стала совершаться Божественная литургия, стали служить молебны о победе русского оружия над врагом-супостатом. И Господь внял гласу Церкви и народа и не допустил погибнуть России. Положение на фронтах резко изменилось в пользу Красной Армии, и враг медленно, с боями, стал отступать на запад, в свое логово. И всем стало видно и ясно, что Церковь оживотворила народ, как будто тяжелобольному перелили свежую кровь. И народ стал говорить:
Христос посреди нас!
Диктатор стоял у окна своей кремлевской квартиры и, смотря на золотые кресты кремлевских соборов, был в глубоком раздумье. Опять было хмурое утро. Из Генерального штаба позвонили и сообщили, что окружена и уничтожается очередная крупная группировка немецких войск. Он опустился в кресло и, раскурив трубку, продолжал размышлять: «Вот, как оно все повернулось». Хотя опять сегодня была ненастная погода и мелкий дождь дробно сыпал на холодные камни кремлевских площадей, у него появилось желание выйти на воздух. Надев шинель и фуражку, он прошел мимо часовых, отдавших ему честь, и по мокрой брусчатке медленно направился к Успенскому собору. По его знаку пожилой сержант отворил старые заскрипевшие ворота. Он шел по каменным плитам, и звуки его шагов гулко отдавались в пустом холодном помещении собора. Остановившись у большой древней иконы Христа Вседержителя, он долго стоял, не снимая фуражки, пристально вглядываясь в кроткие глаза Христа. Наконец он вынул изо рта погасшую трубку и заговорил, как бы рассуждая сам с собой:
И все же я был неправ пред Тобою, небо не оказалось пустым, и я вынужден Тебе сказать то же самое, что когда-то сказал Тебе умирающий император Юлиан-отступник: «Ты победил, Галилеянин!»
Май 2003 г.Облако
О, что за облако над Русью пролетело, Какой тяжелый сон в пустующих полях!
А. АпухтинЛето в этом году было богато грозами с тяжелыми, обложными дождями, с порывистыми ветрами, вздымавшими на реке белые пенные волны, а если выдавались сухие жаркие дни, то по вечерам на западе полыхали синие зарницы, и закаты отличались багровым мерцающим светом.
Украинский городок, куда я направлялся, был совсем небольшим, похожим более на раскидистое село, примостившееся на высоком берегу реки, с садами, огородами, кирпичными домиками и белыми, совсем сельскими, мазанками. Почти у всех его обитателей было свое небольшое хозяйство, и поэтому на центральной, грязной и обильной лужами улице можно было видеть вольготно бродивших гусей и поросят. Вообще-то городок был пустяшный, и к нему не подходила ни железная дорога, ни порядочное шоссе, и сообщение, главным образом, совершалось по реке, где регулярно курсировали небольшие пароходики. На одном из таких пароходиков, носящем гордое имя «Перемога», я и направлялся в этот городок, где у меня испокон веков жили родственники. Эта «Перемога» недолго перемогалась, плывя по течению, и, не доходя до городка, вдруг остановилась, уткнувшись носом в берег. Из машинных недр на палубу вылез, вытирая паклей грязные руки, судовой механик и объявил, что пароходик дальше не пойдет по случаю великой шкоды в механизмах.