Змея меня укусила, змея, за ногу укусила, еле слышно прошипел человек. Я ее не заметил, глупец. Тело горит изнутри, я не могу пошевелить даже пальцем. Я умираю.
Путник посмотрел на распухшую ногу в районе колена, и тут же принялся высасывать яд из ноги путешественника.
Не утруждай себя, уже слишком поздно, закашлялся человек. Я уже чувствую, что смерть пришла за мной.
Путник не слушал его, и продолжал, сжимая лиловую гематому высасывать, и отплевывать все, что выходило из глубоких проколов укуса. Наконец закончив, он упал головой на мягкий живот путешественника и, улыбаясь, сказал:
Все будет хорошо!
Спасибо тебе странный человек, попытался в ответ улыбнуться путешественник. Возьми воды, прополощи свой рот, да мне, будь добр губы смочи, он повел глазами в сторону верблюдов.
Путник проследил за его взглядом, и увидел лежащий возле ног ведомого верблюда небольшой глиняный сосуд, облаченный в кожаную сумку. Он сползал за ним и, прежде чем прополоскать свой рот, тонкой струйкой напоил путешественника.
Скажи мне странный человек, зачем ты мне помогаешь, ведь я тебя чуть не убил и чуть было здесь не оставил умирать, в глазах путешественника появились слезы.
Странный человек это ты, улыбнулся путник. Странный ты потому, что не веришь в людскую доброту.
Но я, же тебя чуть не убил, напрягся путешественник и тут же закашлялся.
Будет тебе, будет, погладил путник умирающего по облысевшей голове. Ты же не хотел меня убить, просто так вышло.
Неужели ты даже обиды на меня не затаил? строго посмотрел он мокрыми глазами на путника.
А за, что мне на тебя обижаться? За то, что толкнул меня, а я упал и ударился головой о камень, так это я себя должен винить, что не удержался на ногах своих изнеможенных, пожал плечами путник. Я не виню тебя ни в чем, и не вздумай даже думать об этом. Скажу одно, не ударь ты меня, возможно, тебя бы и не укусила змея, но тогда бы ты уехал отсюда, не осознав того, что бог печалится о тебе.
Я давно забыл про бога, опечаленно вздохнул путешественник.
Зато бог всегда помнил о тебе, улыбнулся путник. Он и сейчас с тобой.
Спасибо тебе, что ты меня утешаешь в последние минуты жизни. Умирать в одиночестве дело скверное, всхлипнул путешественник. Я плохой человек, может, и змея меня укусила потому, что носить меня земле, под тягостью нажитого мной греха, стало невмоготу.
Безгрешен только младенец, тяжело вздохнул путник.
Умирая в пустыне нельзя пожелать большего, чем проповедник, держащий тебя за руку, с трудом улыбнулся путешественник и снова закашлялся. Он посмотрел в глаза путника, их взгляд был настолько нежен, и печален, словно на него смотрел не чужой человек, а родная мать. Я за тебя замолвлю словечко перед богом на том свете. Все равно, кроме как рассказать ему о тебе, мне поведать ему больше не о чем. Когда я упал подкошенный ядом змеи и остался умирать в одиночестве, я тогда впервые осознал, что мне безумно страшно. Страшно стало от того, что я за одну минуту из человека, богатого и знатного, превратился в песчинку, беспомощную и бесполезную. А когда ты подполз ко мне, мне стало еще и стыдно, наверное, впервые за всю свою жизнь мне так искренне стыдно. И сейчас я понимаю, что мне еще и обидно за то, что умирая, я испытываю страх и стыд. Не те это чувства, с которыми я этот мир покинуть хотел. Чувствую уж совсем мое сердце еле бьется, поспеши мне сказать свое имя о странный человек? с трудом выдавив последние слова путешественник, простонал и медленно закрыл глаза.
Йешуа, кротко ответил путник, и, взяв холодную руку путешественника, прижал ее к своей груди. Бог простил тебя, ласково произнес он, и вознес голову к небу, закрыв свои усталые глаза.
Прохладный ветер обдал лицо путника, растрепав волосы с его головы и бороды. Над головой нежной музыкой зазвенели листья, верблюды поспешили лечь на траву и затихнуть, робко поглядывая на людей. Путешественник приоткрыл свои глаза, недоумевающе повел из стороны в сторону карими зрачками, затем пугливо посмотрел на путника, прижимающего его руку к своей груди, и дрожащими пальцами обхватил ладонь своего спасителя.
Бог простил тебя, человек, спокойно повторил путник, так же нежно и ласково смотря на лежащего путешественника.