Пришел в наш город ветер-бродяга, увидел пляску Эмерит, коснулся ее одежды - и полюбил ее страстно.
Хэй, молодой чужестранец в зеленой одежде - ты как юный колос на майском ветру, такой же тонкий и гибкий. Светлые твои волосы тронуты солнцем рассвета. Гляди же во все глаза на ту, которой нет равных! Огонь искрометных глаз, ливень ночных волос, вихрь черного шелка - таков твой танец, Эмерит! Но что это? Впервые опустились черные ресницы, румянец окрасил щеки - неужели и ты влюбилась, Солнце Ночи?
Хэй-о, Эмер, Эмерит! Ночью, зеленой и душной, крадучись, спускаешься ты к ручью, что обсажен кипарисами. Плакучие ивы свесили пряди волос нерасчесанных - под ними ждет тебя любимый. Не подглядывал я, но видел сплетение рук и объятий. Не подслушивал я, но слышал жаркий шепот: "Люблю..." - или то ветер шелестел в ветвях кипарисов?
Ай, ветер-бродяга - зачем ты стал человеком? Чтоб коснуться тела под черным шелком, чтоб снять поцелуем пыль с ножки, не знавшей сандалий... У неба есть звезды, тысячи глаз, а у деревьев есть уши. К чему же искать того, кто вас выдал?
Есть у Эмерит два брата - один рыбак, другой наемник. И незавидна участь того, кто посягнет на честь их сестры!
Перед самым рассветом, когда утихает ветер, выследили братья Эмерит с ее возлюбленным. Но не обнажил клинка молодой чужестранец со светлыми волосами - был он безоружен, когда достал его нож брата-наемника. Кровь запятнала одежду, алая на зеленом, и умер без стона бродяга... Горе вам, братья Эмерит - зачем вы убили ветер?!
И опустился на город зной - ни облачка, ни дуновения. Жара придавила город каменною плитой. Солнце, всюду одно лишь солнце, и листья деревьев стали как жесть - солнце сожгло их зелень, больше не дают они тени. Висят паруса рыбацких лодок - как выйти в море без ветра? И опустела рыночная площадь. Где ты, красавица из красавиц, Эмерит, Солнце Ночи?
Стоит над ручьем серый камень. Им стала танцовщица в горе, увидев, как умер безмолвно тот, кого она полюбила...
Застыл на века в оцепенении проклятый город...
24.09.95
* *
Когда я умру - а в этот раз я, наверное, еще умру - на моей могиле вырастет трава. Тонкий стебелек перечной мяты с буроватыми листьями, вкус которых будет одновременно нежным и обжигающим. Он пробьется наружу, даже если накрыть мою могилу базальтовой плитой. Представляешь - тонкая пахучая травинка, растущая прямо из черного камня!
А в ночи полнолуния, если только не будет дождя, ты увидишь сидящего на камне призрака - юношу со светлыми волосами и раскосыми глазами лесного эльфа. И если очень повезет, ты услышишь, как он напевает, перебирая струны гитары:
"Я ухожу за ней..."
Приходи и ты ко мне, но обязательно в третью неделю сентября и не раньше, чем проводишь свою двадцатую весну. И принеси с собой кисть рябины. Четыре или пять ягод положи на камень, остальное съешь.
И тогда я буду окончательно уверена, что, когда я снова вернусь в этот мир, мне будут рады. А в том, что я вернусь, не может быть никаких сомнений. Ведь каждую весну из земли вновь прорастает зеленая трава...
Только дождись меня, сестренка! Обещаешь?
6.05.96
* * *
Какое это имеет значение - сейчас? Он был красив и не похож на простых смертных, он был из тех, перед кем нельзя не склониться. О таких, как он, мечтают в семнадцать лет - а я была не старше, и так гордилась, что из всех - умных, прекрасных и светлых - он выбрал именно меня!
И когда он протянул мне руку - я ухватилась за нее обеими, но пальцы мои сомкнулись на остро отточенном лезвии меча. И сталь изранила мои руки, и кровь капала с них в траву... А он выдернул меч, причинив тем самым дополнительную боль, и ушел во тьму, лишь одарив меня на прощание грустной улыбкой.
Я не проклинаю и не осуждаю - его. Он был тем, кем он был, он не был простым смертным...