Почему вы сидите здесь, монсеньор? весело спросила она. Пойдемте, я научу вас кипятить чайник.
В доме два раза играла музыка, сказал граф.
О! Ляля обогнула его и бросилась в дом. Схватив мобильник, лежащий на полке буфета, она увидела два пропущенных звонка. Звонила бабушка. Девушка тут же перезвонила:
Бабушка, это я!
Где ты была, моя девочка? вскрикнула почтенная дама.
Ходила купаться, ответила Ляля.
А что ты будешь делать сегодня?
Поем, схожу на рынок и допишу главу своей книги, отбарабанила девушка. А вы с дедушкой собираетесь ко мне приехать?
Нет, дорогая, нас пригласили в Москву. И мы едем сегодня вечером.
Поезжайте, сказала Ляля. Позвоните, как доедете, пока, бабуля, привет деду, и облегченно вздохнула какое счастье, что сейчас не надо представлять родне своего средневекового друга. Кто же в здравом уме поверит в их «правдоподобную» историю? Но как легализовать в современной России иностранца без документов? «Я подумаю об этом потом», решила девушка, пригласила рыцаря в дом и показала, как включать электроплитку и ставить чайник.
Когда вода закипит, выключите плитку, а я пойду переоденусь, сказала Ляля и поднялась наверх. Переодеваясь и причесываясь, она думала, почему рыцарь сейчас не смотрел ей в лицо? Прошедшей ночью он смотрел на нее вежливо, чтобы не обидеть пристальным вниманием, но с затаенной тоской. Она теперь единственный знакомый ему человек в мире далекого будущего, кто может понять и прочувствовать его стремление вернуться домой, и любовь, раздирающую сердце между двумя эпохами.
Сэр Луис, оставленный на хозяйстве, тихо вздохнул. Холодильник зарычал в углу, но рыцарь не обратил на него внимания. Вид донны Лилианы в обличье одалиски поразил его в самое сердце. Он видел на востоке танцы гибких прелестниц гаремов, но на них были надеты еще и шальвары. Как может благородная дама выходить из дома в таком непотребном виде? Почему родители разрешают ей так выглядеть? А вдруг И граф зашатался на табуретке при мысли о том, что все в земле донны Лилианы ходят так. Как же они отличают благородных от простолюдинов?
Чайник закипел и отвлек графа от невеселых мыслей. Ляля вошла в кухню свежая, сияющая, с высоко подобранными волосами. Сэр Луис с одобрением узнал ту же розовую кофточку, что была на ней ночью, перевел глаза вниз и лишь усилием воли сдержал дрожь хозяйка надела длинные белые штаны, какие он видел на воинах ислама и на моряках из Марселя, переправлявших крестоносцев в Святую Землю. Девушка улыбнулась рыцарю и спросила:
Будете есть блинчики с капустой, мессир?
На ваше усмотрение, демуазель, ответил он, стараясь не опускать глаза ниже талии хозяйки.
Кофе? радушно предлагала Ляля.
Да, пожалуйста!
Девушка захлопотала по хозяйству, и вскоре горячий завтрак дымился на столе. Пять блинчиков достались графу, один Ляле, но она съела еще два бутерброда с сыром и несколько пряников. Подкрепившись, девушка сказала:
Сейчас мы пойдем на рынок.
Пойдем? удивился граф. Благородной даме не пристало идти пешком.
Сегодня я изволю передвигаться пешком, холодно произнесла Ляля и начала убирать со стола, а потом обула кроссовки, чтобы не сбить ноги на проселочной дороге. После трудного похода в Монсегюр, куда она пришла босая, девушка берегла свои ноги. Она приготовила сумку-тележку на колесах, взяла свою сумочку с кошельком и мобильником и пристально оглядела средневекового гостя. Его коричневый кожаный колет, застегнутый на все фибулы, поражал качеством материала и искусной работой портного. На широком поясе, сияющем золотой пряжкой с гербом Монсегюров, висят два кинжала и большой кошель. «Это уже третий кошель, который я у него вижу», подумала Ляля. Два предыдущих граф отдал ей на мелкие расходы. «Кинжалы и кошель придется снять», отметила девушка и продолжила осмотр. Коричневые кожаные брюки носили все высокопоставленные рыцари в крестовом походе и современники Ляли, состоящие в исторических клубах, где реконструируют войны Средневековья. Брюки можно оставить. Для победного пира в Монсегюре граф сменил окованные железом сапоги на более легкие, из красной кордовской кожи, на высоких каблуках. Такие Ляля видела на миниатюрах иллюминированных средневековых рукописей и на древнерусских фресках. Золотые шпоры надо снять, чтобы не повредить о проселочную дорогу, и, конечно, меч придется оставить дома. Его эфес, как третья ладонь, возвышается над левым плечом рыцаря.