Шутка
Окрестили нас в горах,
Вверх загнали на Ганах,6
А потом собравшись вместе,
До полночи пели песни.
Впрочем в месте, но не все:
Кто остался на горе,
Кто в палатках, по местам,
Кто разбрёлся по кустам.
Но внезапно дождь пошёл,
Песенкам конец пришёл
И певцы во все лопатки
Разбежались по палаткам.
Поскорее улеглись
И до зорьки там тряслись.
Крещение состоялось!
Мы с турбазой распрощались
И в заоблачную высь
По ущелью понеслись.
Склоны грозного Казбека,
Славный Цей туристов Мекка.
От больших седых снегов,
Речек бурных и лугов,
Всем друзьям большой привет!
И практический совет:
Если дома заскучал
В горы и на перевал!
Поход на ледник
Шли мы в гору, на «Язык»
Молча, высунув язык,
От восторга онемев,
От усталости вспотев.
Вот он ледниковый грот!
Речка снизу будто крот,
Под могучим ледником.
Пробивается тайком.
Мы на тот «Язык» горбатый,
Перед фотоаппаратом,
Словно зомби забрались,
Постояли, разошлись.
И довольные потом,
Припустились вниз бегом.
На турбазу хохоча,
Ноги еле волоча,
Добрались и дождь пошёл.
Все сказали: «Хорошо!»
(Хорошо бы, чтоб осёл,
Вместо нас тот путь прошёл!)
Осетия
На горы грозные туманы полегли,
Тяжелым саваном окутаны вершины,
Струями низвергаются дожди.
Земля вскормившая веками осетина.
Такой представилась уставшим от пути,
Промокшим путникам, ступающим долиной,
Что тонким лезвием пронзила цепи гор.
Змеей извилистой, причудливой и длинной.
На неприступных скалах диких гор
Стоят спокойно башни боевые,
Как будто вновь готовы дать отпор
Врагу, что посягнет на их седины.
Вокруг поющая гармония чудес,
Природой созданных, в ущелье над волнами.
Над шапками снегов шатёр небес
И рек стихия мощная под нами.
Когда светило на небо взошло,
А с ним пришло тепло и возрождение,
Ликует все живое и цветёт
Одно сплошное наслаждение.
И хмурый дух витавший здесь, в горах,
Умчался прочь, как прочь уходят воды,
И цепи гор, и чистый горный звук,
Свершают праздник солнечной погоды.
Люди гор
Да! Люди гор! Седые осетины
Под маской жесткою, обузданных страстей,
Скрывают чувства здесь мужчины
Здесь отношения обычные людей,
Закрыты словно горные вершины,
В период затяжных дождей.
Но стоит только дружбу завязать,
Они тепло и радость источают.
Хотя аланов гордый сын
Упорно чувства укрывает.
Откуда этот ревностный отпор?
Когда и кем он создавался?
Наверное тысячелетиями он
Еще от нардов прививался!
Здесь чувства нежные всегда считались за позор!
Любовь мужчины слабостью считалась!
И гладил он своих детей, как вор,
Чтобы община не дозналась.
Давным давно, загнанные в ущелья,
Ордой могучею, что двинул хан Чингиз,
Они веками жили так отрезанные напрочь.
И редко с гор сходили вниз.
И войны были здесь суровой правдой.
Хотя, обычно войны злой сюрприз!
Здесь шла борьба за веру и язык
И в этой жизни, очень быстротечной,
Мужчина-воин к ласкам не привык,
Скорее к схваткам вековечным.
Они молились скалам и вершинам,
Потокам быстрым, дереву, орлам.
И сберегли язык свой более похожим,
От скифов данный, как и нам.
Тумана сумрачным волнам,
Слагала песнь струна фандыра.7
Мы тоже скифы, правда нам,
Слагала песнь иная лира.
Но Колаксай один у нас отец,8
И Автор «Слова», словно бы в беседе с нами,
Поведал, что «Мстислав зарезал Редедю9
Перед касожскими полками».
Седой истории былина!
А истину не долго здесь искать
Всё сказано в самой былине.
Лишь остаётся указать
«Касоги» это осетины!
Мы стали разными в привычках.
Мы стали разными в словах,
Но это внешняя «отличка»
А Бог он тоже ведь Аллах!
Цейское ущелье
В ущелье Цея, 10ток струится.
И низвергаясь с высоты,
О камни острые скалы
На брызги мелкие дробится.
Затем сливаясь рукавами,
Блестя меж чёрными камнями,
Вода стекала, как в лоток,
И возродившийся поток,
Опять с огромной высоты
В провал глубокий низвергался.
И там внизу соединился
С бурливой горною рекой.
Туман в долине и покой.