Завидую. А я только недавно «Мастера и Маргариту» сумел прочесть.
По-моему, совершенно потрясающая вещь.
Конец жуткий только.
Да? Почему?
Помните: их конец Мастера и Маргариты? Навсегда вместе, но при этом абсолютно отрезанные от всех и всего, замкнутые друг в друге. Ведь это же так страшно; страшней того, что пишет Кафка, все одно и тоже: без движения, без развития без будущего.
Действительно. Странно, я почему-то не поняла это тогда. А Кафку я, к сожалению, до сих пор еще не читала.
И не торопитесь пока.
Медленно плывет наш речной трамвай, и рядом с нами никого, кто бы мешал нам говорить обо всем на свете, слышать обращенные к тебе вопросы и голос славной, умной девушки, которая совсем не спешит расстаться с тобой, уйти, оставив одного.
Когда сошли на берег, уже начинало смеркаться. Вечер тоже был тихий, теплый. Чтобы оттянуть расставание, я предложил пойти в кафе-мороженое, но она отказалась:
Нет: не люблю стоять в очереди. Давайте зайдем, где можно быстро поесть.
По оживленной улице Горького доходим до площади Пушкина, съедаем сосиски в кафетерии и снова идем по бульварам.
На скамейках парочки. И я когда-то, студентом, сидел здесь и целовался со своей девочкой; прохожие шли мимо, не поднимая глаз. Боже их упаси было отпустить какую-нибудь реплику! Парочек было много: по одной, а то и две на каждой скамейке мигом бы надавали по шее.
Теперь я иду мимо и не завидую тем, кто сидит в обнимку. Мне слишком хорошо только оттого, что не спеша идет она рядом и говорит со мной. По-настоящему: даже не помню, когда так было уже отвык, пожалуй.
Мы свернули с бульвара и пошли по тихим вечерним улочкам. Большая часть окон была открыта.
Постепенно огней в них становилось все меньше, стало еще тише. Москва засыпала.
Подошли к ее дому. Из какого-то окна слышался бой курантов.
Ну, вот. Здесь я живу. Спасибо вам.
За что?
За этот день, она устало улыбнулась.
Я смогу вас снова увидеть?
Она опять улыбнулась и молча кивнула.
Когда?
Завтра я буду заниматься. Надо было и сегодня немного поработать, так что завтра никак.
Ну, и слава Богу! Завтра я тоже не могу: беру на весь день Маринку. Скоро Лера уедет с ней на юг, не увижу целый месяц.
Вы мне дайте свой телефон. Я сама позвоню, хорошо?
На мгновение перехватило дыхание: а почему свой не дает? Не хочет? Или боится?
Чем записать? Писать приходится обгорелым концом спички в книге.
Не смахните.
Я сразу же перепишу, пока не буду закрывать ее. А кого спросить?
Ах, да! Скажите: Феликса. А как вас зовут?
Оля. Позвоню, наверно, не раньше, чем через неделю: разделаюсь с зачетами.
Буду надеяться, что так оно и есть: что не просто хочет решить, будет ли мне звонить или нет.
Я обязательно позвоню, говорит она, и я сразу верю: позвонит. Ну, ладно. Спокойной ночи, Феликс!
Спокойной ночи!
Я отошел не сразу. Оля появилась в окне лестничной площадки между вторым и третьим этажами: я помахал ей рукой. Она улыбнулась мне и больше не появлялась. Я закурил и зашагал домой.
Дверь, все-таки, была заперта на цепочку: пришлось звонить.
Я думала, вы уже не придете.
Но я же предупредил вас.
Предупредили, да; только уж поздно очень, а вас нет и нет. Я и заперла. А вам тут звонили: ваша сестра и еще какой-то женский голос. Было плохо слышно, но, похоже, та самая женщина.
Ага, спасибо.
Я тут же забыл, что она мне сказала: мысли были о другом. О сегодняшнем дне об Оле: она стояла перед глазами. Я был почти совсем уверен, что она позвонит: она же сказала. Оля! Оля: милая, скромная, интеллигентная то! Все было то: что и как говорила, держалась, двигалась, улыбалась.
Неужели в моей жизни появится то, что избавит, наконец, от щемящего чувства постоянной тревоги, ожидания одного только плохого, обиды за жизненную неудачу, за растраченные годы? Что поможет всему этому стать прошлым: чтобы снова начать жить, а не существовать. Как сегодня: день не был одним из тех бесконечных ненужных дней. Мне сейчас как-то очень легко, и брезжит снова впереди надежда на что-то. Жить значит быть счастливым: иначе, зачем вообще жить?
Хорошо! Ноги гудят мы столько прошли сегодня вместе. Надо спать: чтобы завтра пораньше забрать Маринку завтра она будет со мной.