Николай медленно погружался в состояние полной рассредоточенности. Он смотрел на волны прибоя, не спеша накатывающиеся на берег и так же не спеша сползающие с него. Седенко, раньше видевший море только по телевизору, полюбил его с первого дня прибытия в форт. Эта вода до самого горизонта, этот мерный прибой, волны, катящиеся мощно и солидно все дышало какой-то невозмутимой силой природы и её мудростью. Хррр-щщщ, хррр-щщщ шуршали волны, и под их гипнозом Николай прилёг и стал отключаться от всего остального мира. Только хррр-щщщ
А в это время прапорщик Корзун, разыскал коменданта, который, склоняясь над чертежами, о чем-то спорил со строительным мастером-бригадиром. Корзун терпеливо ждал окончания их спора, стоя шагах в пяти. Он наблюдал, как автокран поднимает сбитый из бревен большой, два с половиной на три метра, щит и ставит его рядом с уже стоящим таким же.
Ты что хотел? спросил его Кочкин, отпустив строителя.
Есть разговор, Петро.
Кочкин глянул на часы, потом на прапорщика и спросил его:
Надолго? У меня есть минут двадцать.
Уложимся, наверное, неопределенно пожал плечами Корзун.
Что-то серьёзное? глядя ему в глаза, спросил капитан.
Угу, кивнул прапорщик.
Пошли, направился к вагончику-штабу Кочкин и добавил на ходу, что за жизнь пошла, блин? Сплошь всё серьёзное-пресерьёзное, хоть бы кто-нибудь порадовал чем-нибудь несерьёзно-весёленьким.
Через несколько минут Кочкин ходил по вагончику как загнанный зверь три шага до двери, три шага обратно.
Нет, ты смотри, что удумал, а? Главное, и ты туда же, Михалыч. Ведь есть же жесточайший приказ: не влезать в их жизнь и обычаи. Терпеть даже собственные обиды до конца, лишь бы без конфликтов, лишь бы мирно.
Так мы же и не влезаем, всё будет выглядеть, как будто это решилось и произошло без нас. Кроме того, ты вообще ничего не знал.
Нет, Михалыч, я тебе удивляюсь: вроде солидный мужик, опытный вояка. Ведь возможен вариант, что всё откроется, никакая самая тщательно подготовленная операция не гарантирует от провала из-за какой-то внезапно возникшей мелочи. Что тогда?
Тогда пятеро, кто будет её осуществлять и действительно могут засветиться, берут всё на себя, а остальные как будто слыхом не слыхивали об этом.
Привет, дорогой, ты что, вчера родился? Ты что, не знаешь, что я за всё отвечаю? За то, что не знал, по шапке дадут не многим слабее, чем, даже, если бы участвовал.
Ну, дадут, ну, переведут в другой форт, а то и обратно в город, в МВД, ну, крайняк, звёздочку скинут. И всё! И всё это, Корзун поднял руку, останавливая Кочкина (не перебивай, Петро, подожди), и всё это за то, что помог боевому товарищу и не дал сгинуть в эмирском дворце юной душе.
Кочкин сел и, глядя куда-то в угол, проворчал:
На хрен ты мне вообще рассказал о Вашей «Ы-море», придумали же.
Послушай, Петро, во-первых, о нашем разговоре не знают даже хлопцы и не узнают, будь спок, а, во-вторых, без твоей помощи ничего не получится.
Да, товарищ, пардон, господин капитан, улыбнулся Корзун, в ночь операции моя пятерка должна дежурить, а Седенкина быть резервным подразделением. Тогда будет обеспечена скрытность и от остального населения форта.
Таак. Как же мне объяснить такую перестановку?
Думай, комендант, думай, может другие пятерки подвязать к Кузнецову на усиление?
Мысль, ехидно и как-то устало развёл рукою Кочкин и спросил, на когда намечена операция?
Сегодня вечером будет проходить баржа в сторону Баку. На ней капитаном Рахметов. Помнишь, ты ему обоих Седенков давал для охраны?
Как же не помнить, сумасшедшая была ночь.
Так вот, всё будет зависеть от того, когда он будет возвращаться назад. С ним мы и хотим переправить беглецов в город.
Ясно. Он, конечно, ещё не в курсе вашей авантюры?
Нет, разумеется.
И кто же будет посвящать его в план вашей операции «ы-море»?
Седенко, он должен переговорить с ним в эфире.
Ну, вот что, Михалыч, скажешь этому герою-любовнику, что говорить с Рахметовым буду я, но чтобы все думали, что говорил он. Вас двоих за глаза хватит знать о том, что я в курсе, пропади всё пропадом.
Ясно.
Ну, всё, что ли?
Всё.
Пошли, у меня ещё дел куча.
Лис нервничал, и чем ближе к осуществлению цели, тем больше. Снова прогоняя в голове план действий, он не находил, не видел опасности, но этот город Что-то постоянно угнетало его, какое-то тяжелое предчувствие. Однако, он не мог представить себе, что приказ эмира будет не выполнен. Нет, конечно же, были случаи, когда, узнав о желании Ахмеда, он отказывался его выполнять сразу, убеждая своего друга и хозяина отказаться от его намерений, но всё, чего, в конце концов, Лису удавалось добиться, так только изменения сроков и каких-то деталей задания, увеличения средств. НИКОГДА эмир не отступал от своего желания совсем. Сегодня, в среду, пятнадцатого июня, должно было состояться похищение Татьяны. С утра Лис снял конное такси с возчиком гэром и отправился с ним за город. Там он встретился с раисом Мовлудом. Тот подтвердил гэру, что Лис дербентский купец и что ему можно верить.