Он очень осторожен, он может потащить нацистов в еще большую глушь. Например, в Антарктиду, следуя сведениям из папки леди Констанцы разглядывая себя в зеркало, Марта коснулась играющего изумрудами, крохотного крестика, на шее.
Уезжая из Британии, по новым, выданным ему секретной службой документам, с чужой фамилией, отец не взял ни родового клинка, ни иконы:
Все у матери твоей осталось, на острове коротко сказал Федор Петрович, в Америке остров, здесь остров. Так и будем жизнь на островах доживать он, невесело улыбнулся:
Я с фамилией, Петр тоже, а у матери твоей так паспорта и нет:
Степан теперь вообще мистер Смит Марта запахнула бархатный халат, но ему, хотя бы, разрешили обосноваться рядом с городом. То есть в тех краях всего один город, в триста человек кузен, как и раньше, служил пилотом в гражданской авиации.
Она вспомнила блестящие, бронзовые лопасти авиационного пропеллера, врезанного в темный гранит. Памятник Стивену и Лизе поставили рядом с камнем, где высекли имена погибших на морях:
Сэр Стивен Кроу, Ворон, 19121948, леди Элизабет Кроу, 1921 1948 Марта принесла Лизе белые розы. Она сидела на мягкой траве, рядом с пропеллером:
Все хорошо, милая. Густи оправилась и всеми верховодит, на острове. Мирьям пока кормит Стивена кузен, по словам отца, рос и толстел. В конце лета на остров привозили запасы детской смеси:
Мы вырастим парня, пообещал Федор Петрович, расскажем ему об отце, о матери официально считалось, что Ворон с Лизой и майор Мозес погибли в авиакатастрофе:
Но у Джона есть показания Журавлева Марта вытерла лицо, хочет, он, или не хочет, но дети имеют право знать правду. Густи уже знает в Берлине Марта, как она выражалась, распрощалась с Хонеккером по-английски:
Сидя на краю мраморной ванной, она натянула чулки:
Перешла зональную границу, и все. Я веселая дамочка, у меня ветер в голове Марта даже не уволилась из оперы:
Все решат, что мой покровитель увез меня на запад, усмехнулась она, и, действительно, увез в сумочке Марты лежал неприметный блокнот с хозяйственными записями, таивший в себе подробное досье на Хонеккера и людей на востоке, могущих быть полезными секретной службе. Она жалела, что не дождалась Клары, в Лондоне:
Джон утверждает, что по описанию, это точно был Рауфф. Бедная Клара, и мать потерять, и дочь. Но, может быть, Адель жива. Она где-то здесь, и мы ее отыщем, вместе с моим мальчиком и Эммой Марта поднялась.
В голове, внезапно, зашумело. Она уцепилась за край ванной:
Я просто волнуюсь. Из-за этого все сбилось, и вообще, мы за сутки оказались из лета в зиме. Нет времени ходить к врачу в дверь постучали. Она крикнула:
Я готова, иду в голове пронесся далекий, холодный голос:
Те, кто живы, мертвы. Искупление еще не свершилось, Марта она нахмурилась:
В Берлине так было, когда мама меня там оставила. Все из-за моего беспокойства она распахнула дверь:
Костюм, пальто, помада, духи, и можно выезжать Питер, добродушно, отозвался:
Тогда я пока сварю тебе кофе, как ты любишь. Пробок нет, мы быстро доберемся до аэропорта через два часа в Буэнос-Айресе приземлялся самолет полковника Горовица.
Невысокий, легкий мужчина, в американских джинсах и подбитой овчиной, замшевой куртке, путешествовал почти без багажа. В самолете, следующем из Мехико в Буэнос-Айрес, с посадкой в Бразилии, он отдал стюарду первого класса кожаный саквояж, итальянской работы. Пассажир попросил повесить за портьерами, скрывающими полки, его куртку. Вещь была явно новой. Приняв от стюарда стакан с маргаритой, мужчина улыбнулся:
На юге сейчас зима. Надо, как следует, экипироваться для охоты Мехико тонул в сорокаградусной, липкой жаре.
У мужчины был гнусавый, бруклинский акцент, и спокойные, серо-синие глаза, скрытые простыми очками. На каштановых висках поблескивала седина. В самолет он явился в летней рубашке. После завтрака, за час до посадки в Буэнос-Айресе, мужчина надел кашемировый свитер, замотав вокруг шеи шарф.
Попутчику, мексиканскому дельцу, он объяснил, что едет кататься на лыжах, в Анды. Пассажир говорил на хорошем испанском языке:
Я вырос в Бруклине, заметил он, по соседству жило много пуэрториканцев. Я веду дела с Южной Америкой. У меня много знакомств, в тех краях в Мексике Меир не рисковал разыгрывать из себя сеньора Герреру: