Вот и сейчас, узнав, что у Тессарии откуда-то появился новый знакомый-гитарист, Одди еле-еле дождался окончания домашней уборки. И едва только мать, в последний раз протерев пыль на шкафу, устало махнула рукой «ладно, беги, сынок», обрадованный мальчишка умчался на автобусную остановку.
Репетиция продолжалась уже час. Играли мы прямо тут, на чердаке, и я даже позавидовал Тессарии, что у неё есть такое потрясающее помещение для отработки грядущего выступления. У нас в Альдене всё сводилось к репетициям по квартирам и в гаражах, а когда водились деньги на репетиционных базах. Но здешний чердак был, на мой взгляд, почти идеальным решением: единственный сосед ты сам, электричество есть (Рамси подключил удлинитель, тянущийся сюда из квартиры), пространства хватает, а вся атмосфера помещения располагает к творческим поискам.
Большая часть громоздкой аппаратуры хранилась у Тессарии в углу её комнаты. Наша мисс «не-называй-меня-Тесс!», конечно, в жизни бы не позволила мне увидеть эту «святая святых» хоть одним глазком, но воображение само стало рисовать впечатляющие варианты тамошней обстановки, едва только Рамси вернулся оттуда с синтезатором и басовым комбиком6. Тим немедленно расчехлил бас-гитару и, вставив кабель и настроившись, начал извлекать какой-то весёлый мотив. Это так только с виду кажется, что бас с его четырьмя толстыми струнами может использоваться только для скучных, монотонно гудящих мелодий в руках умельца этот инструмент запросто становится символом лихого, безудержного веселья! Судя по всему, Тим действительно знал толк в игре на бас-гитаре: за час он уже изобрёл более-менее постоянную бас-партию, которая не была банальным дублированием7 партии моей гитары, а прыгала и перекатывалась по другим нотам, словно жила своей жизнью отдельно от моих аккордов (но ухитрялась не выходить из тональности). И, надо сказать, это слушалось здорово и ничуть не вредило песне. Хм, похоже я нашёл музыканта, с которым можно было бы основать какой-нибудь собственный проект ха, до этого ещё слишком далеко. Мне следовало признать: я играю хуже Тима, и остаётся только надеяться, что это временно.
Впрочем, куда больше басиста меня поразил Соэль. С очередным рейсом Рамси принёс странную конструкцию, состоящую из большого ручного барабана кажется, это называется конго, и с двух сторон к нему крепились бонго8. С последних свисали длинные загадочные шнурки с петлями на концах. Весь этот агрегат Рамси нёс одной рукой, в другой зажав куда более привычную стойку с одним крэш-цимбалом9 такую можно найти в любой барабанной установке. Соэль преспокойно сел на ящик, поставил перед собой свой странный инструмент, сбоку установил крэш-цимбал и начал что-то отстукивать ладонями по конго.
Значит начал было я.
Да, всё верно, опередила меня Тессария, Соэль не умеет играть на обычных барабанах, но зато отлично владеет собственной установкой. Он говорит, это андарийский народный инструмент. Соэль, как ты его называл?
Что? Соэль прекратил разминаться и вопросительно посмотрел на девушку.
Твой инструмент. Барабаны. Как он называется? Имя?
Имя? переспросил Соэль. А, имя. Саддакан.
Спасибо. В общем, Эри, перед тобой «саддакан», знакомься
Привет, саддакан! Я иронично поклонился инструменту, Соэль удивлённо посмотрел на меня и улыбнулся. Наверное, он всегда улыбается, когда не может чего-то понять в этом странном, не привычном для него мире?
Но в игре на саддакане Соэль был, наверное, очень хорош. Я говорю так неуверенно только потому, что мне было не с чем это сравнивать. Южанин с лёгкостью выбивал из саддакана лихие дроби, и руки его мелькали то тут, то там, ни разу не промахиваясь мимо самих барабанов. Загадочные шнурки, как оказалось, имели своё важное предназначение просунув в петли носки ботинок, Соэль мог натягивать верёвки для усиления натяжения мембраны бонго, получая более высокий звук. Ловко придумано! Изредка Соэль ударял по крэш-цимбалу, словно вспоминая, что должен использовать и его. Звук получался глуховатым хуже, чем получается, если ударить по цимбалу барабанной палочкой, Однако на ребре ладони южанина, как я потом увидел, была натёрта мозоль от частых ударов по тарелке, и когда я попробовал шутки ради ударить по его крэшу, звук получился ещё более глухим. А сам удар весьма чувствительным.