И в ту самую минуту, когда разлученные роковыми обстоятельствами влюбленные вновь соединились, встретившись на лесной прогалине, у дальнего поворота дороги раздался громкий треск - из-за кустов выскочил мотороллер с одиноким, сосредоточенно смотрящим вперед пилотом, у которого были кепка на голове, козырьком повернутая назад, длинные, развевающиеся темные волосы, длинная темная одежда до пят. Поравнявшись с нашей машиной, отстоявшей в стороне от дороги метров на сто пятьдесят, роллер вдруг круто свернул в нашу сторону - и вскоре остановился возле, заглушив мотор и тем самым подарив лесному миру совершенно бесподобную тишину. Мы стояли рядышком, Анна и Валентин, держась за руки, а перед нами все еще восседал на мотороллере, покоя одну руку на руле, а другой рукою снимая с головы непорядком надетую кепку, его длинноволосый в черной священнической одежде пилот - наш знакомый батюшка, который недавно венчал нас.
- Гуляете? - вопросил он первое, и нам показалось, что в его голосе сквозит какое-то неожиданное для нас подобострастие, зависть даже...
- Гуляем, - ответила Анна, и в тоне ее ответа прозвучал вызов и даже отдаленные нотки мести...
- А бумаги забрали? - задал священник второй вопрос, и мелодия речи стала совсем иною - суховато и деревянно прозвучал на этот раз его голос среди лесной тишины. Ни дуновения ветерка, ни шелеста листвы...
- Вы имеете в виду свидетельство о венчании? - опережая Анну, поспешил ответить Валентин.
- Да, справочку. И квитанцию об уплате.
- Все получили, за все заплатили, не беспокойтесь, владыка, - на сей раз опередила Анна.
- Меня нельзя называть владыкой, - усмехнувшись хмуроватыми глазами, ответил священник. - Я пока что всего второй священник в церкви.
- Кто-то, наверное, забыл взять документы? - спросил Валентин.
- Да, одна какая-то парочка.
- Может, еще не удосужились подойти? Гуляют возле церкви, вот как мы здесь,
- миролюбиво продолжал Валентин.
- Никого не осталось, все разошлись.
- Вернутся в другой раз, батюшка, уж не беспокойтесь. Они, должно быть, просто очень разволновались при святом таинстве, - ханжеским тоном молвила Анна, и голубые глаза ее отнюдь не благочестиво уставились в черные очи молодого священника. Он слез с роллера, поставил машину на рогатые подножки, снял с головы кепку и, отвернувшись куда-то в сторону, к глубине леса, перекрестился. Затем подошел к нам, причем Валентин, желая загладить нелестное, очевидно, впечатление батюшки от тона и речей Анны, захотел приложиться к его незанятой правой руке - в левой тот держал кепку. Валентин уже свою руку протянул вперед, желая снизу подхватить белую кисть батюшки под ладонь, одновременно нагнулся и, кажется, уже вытянул для поцелуя губы - но священник проворно отдернул свою руку и спрятал ее за спину. Никак не объясняя этой своей немилости по отношению к жениху, батюшка даже не взглянул на него и со строгим видом обратился к невесте:
- Послезавтра обязательно придите ко мне на исповедь. Обоих касается. Надо вам помолиться, покаяться и причаститься.
- Приедем... обязательно придем, святой отец, - давала Анна лживые обещания, проникновенно глядя в глаза священнику. - Как не прийти, нагрешили уж больно много. Надо покаяться, вестимо. Молодой священник сначала как бы через силу усмехнулся - потом внезапно залился звонким хохотом. В курчавой реденькой бороде его просвечивал розовый подбородок, ранняя лысинка надо лбом, в обрамлении длинных волос, сверкнула на солнце синеватым бликом. Батюшка развеселился от столь явного разыгрывания Анною шута горохового, и мы вмиг ощутили большое облегчение на душе - он стал нам понятен, почти ощутился ровесником.