Но вместо живого папы, по которому я так скучала родители уже были в разводе дядя Илья протянул мне фотографию папы в статье газеты о театре, которым в то время он руководил. С помощью почтальона я прочла заголовок: «ТЕАТР».
Я влетела с газетой в дом: «Мой папа Театр! Я Театровна!»
Папе
Для тех, кто как мы в эту жизнь влюблён,
существует один закон:
жить голова к голове, сердце к сердцу, а плоть
пусть парит в небесах рядом с духом!
Нас ЕДИНЫМИ создал Господь:
ты умрёшь
НАМ ЗЕМЛЯ СТАНЕТ ПУХОМ!
Отец
Я много лет беседую с тобой
одна, без слез, без сожаленья:
смеюсь с приподнятой губой
иль что-то сообщаю в пенье
Я не умею «просто так»,
и ты прощаешь без досады,
а главное, заметь же, как,
как мы, родной, друг другу рады!
Я говорю тебе: отец,
у нас вне времени лишь встречи,
где в них начало, где конец,
все речи, речи, речи, речи
не о тебе, не обо мне
о чем-то неизбежно общем,
о вечном, о Земле, стране
Мы думаем вдвоем, не ропщем.
Ты только ладно? не старей,
волнуй меня, не жди пощады!
У незабытых дочерей
всегда яснее, мягче взгляды.
Голос возникал из ниоткуда У мамы была итальянская постановка голоса
Кроха Ляля
ПАПА Общение с тобой я тоже воровала и у судьбы, и у людей. Как в детстве книги в книжном магазине. За мной долго следили и в результате разрешили брать все новинки для прочтения.
Я возвращала их в идеальном состоянии до тех пор, пока сама не стала зарабатывать деньги.
Как ты ждал моего рождения! А взглянув в первый раз в мои бусинки-глазки, в паническом, неизвестно откуда взявшемся предчувствии прошептал: «Ох, боюсь я за неё».
Кроме по-птичьи расставленных и похожих на птичьи глаз, природа подарила мне при рождении, ещё и необычные красные волосы.
Весь роддом ходил смотреть на меня как на чудо-юдо, а мама плакала своим редчайшим колоратурным сопрано сожалея, что не сделала аборт, поддалась на уговоры моего отца. Желанным ребёнком я была не для всех.
Голосистых в семье хватало: с самого рождения я слушала густой бас деда служа в личной охране царя, мой Митяй пел в царском хоре.
Какое-то время и с великим Шаляпиным. Я спрашивала у него: почему не ушёл полностью на сцену? На что дед веско отвечал: «Я работал С ШАЛЯПИНЫМ. Куда мне? Да и всем».
А мою маму приняли в московскую консерваторию без экзаменов, едва услышав её голос. Я и сейчас не знаю, не слышала подобного по красоте, оригинальности, яркости голоса как будто заливаются самые счастливые колокольчики такая непобедимая сила жизни звучала в нём!
Голос возникал из ниоткуда у мамы была итальянская постановка голоса, она почти не размыкала губ. Мама долго не понимала, зачем я рвусь на сцену, а когда увидела, что из меня выросло -плакала:» Тебе бог должен был дать мой голос. Ты бы им умнее распорядилась»
А колыбельные мне читал папа: стихи. Пушкина, Лермонтова, Гейне
Смерть
Тебя нет уже здесь. Нет, Нет.
Осень. Слезы. Тучи. Грязь. Я одна
устраиваю панихидный обет.
Вой ты, ветер! Оркестр бы. Бедна.
Были б руки цветами! Сорвала бы и кинула вслед.
И завыла бы с ветром: «Вернись!..»
Тебя нет уже здесь, И там нет.
Мне смотреть и не видеть высь
Не портрет
Память не портрет в чернённой раме,
возвращаться за других домой.
жаль, себя хороним мы не сами.
Не чернённой быть хочу, живой!
значит: неприметной, атмосферой!
Каждой клеточкой прими меня
до тоски, до боли, крови, веры
и за это все кляня, кляня!
Задохнись обилием, чернея
видеть страх хочу, впитать его!
Выплюни: «Ну что же сделать с нею?!..
Есть предел?!»
Оставить одного?
Певцу
Что петь ты выбираешь сам.
По городу весеннему
пойдем с гитарой по дворам
к Блоку и Есенину.
Возьмем вина, нальем вина
прохожим и хозяевам:
поэты вымерли, дома
при плитах, вечер, зарево!..
Петь не могу! При НИХ смогла б:
не заработки, вольница!
А тешить мам и даже! пап
не стоит, я не школьница,
бездомна! Вот и весь секрет.
Нет Блока, нет Есенина
поэтов нет, ПОЭТОВ НЕТ!!!
Прочти мне ночью Ленина.