ЛЮЦИЙ. Тогда говори, Анжела.
АНЖЕЛА. Я хотела сказать, что он готов, но не знает об этом и будет долго думать, зачем это. Его не предупредили. Только знаки, только символы и намеки.
ЛЮЦИЙ. Это не системная акция.
БОЯН. И хорошо. Я об этом даже не думал, но это хорошо.
АРАМ. А я не понимаю, как не предупредили.
МАША. Мы этот вариант просчитывали, и он не имеет решения. Мы не смогли предложить сценарий.
ДАША. Понимаете, там дальше всё про любовь.
МИША. Любовь? Так не договаривались!
БОЯН. Не договаривались, но это не значит, что вы откажетесь.
ДУНЯ. Миш, что ты теряешь? Твое дело важное, но не сложное.
СЛАВА. А мне что делать в таком случае?
ДУНЯ. Как что? На что сдался то и делать. Славить. Слава, во веки веков быть его нуждою Слава, это же так нужно! Или ты про другое хотел спросить? Ты будешь вечно, это так символично.
МАША. А мы?
АРАМ. А вы идите. Людмила, передайте им документы, пусть выносят. Потом по плану, все помнят очередность?
ДАША. Хорошо, как скажете. Давайте ваши документы, мы спрячем их в пустыне человеческого равнодушья. Как это поэтично. Миша, надеюсь, мы увидимся.
МИША. Не увидимся.
ДАША. Почему? Жаль. Может когда-нибудь.
МАША. Трудно было пообещать девушке. Явился бы потом. Все радость человеку, ожидание чуда. Я знаю, что так не хорошо, но ты должен понимать, как с женщинами говорить. Кто с нами?
ЛЮДМИЛА. Сейчас я все приберу и буду готова. Слава, и вы собирайтесь. Выйдете посмотрите, все ли спокойно, нет ли кого вокруг.
СЛАВА. А может, по одному будем расходиться?
АРАМ. Теперь чего скрывать?
СЛАВА. Ну как, традиция: все должно быть в тайне.
БОЯН. Теперь, кроме нас, никто ничего не узнает, если Миша не откажется.
МИША. Что еще?
ЛЮЦИЙ. А вы, правда, сможете?
АРАМ. Хватит его терзать.
ЛЮЦИЙ. Про таких, как вы, говорят, что поступок это реакция на что-то. На что вы так среагировали, что согласны на такой поступок? Видно, что это отчаянье, недосказанность. Может, вам сказать надо? Перед тем как
МИША. Надо, но не буду.
АНЖЕЛА. Скажите, вам легче станет.
БОЯН. Перестаньте Анжела, вы знаете, что он скажет.
АНЖЕЛА. Знаю, и что ему надо сказать, а не мне услышать. Мы ему не нужны, ему говорить надо. Он и писал для этого, напишет, как выговорится, и легче.
БОЯН. А что легче?
АНЖЕЛА. Жизнь.
ДУНЯ. И эта туда же. Какая жизнь? Почему она тяжелая? Что, он мешки в рудниках урановых таскает? От чего тяжело? От того, что его никто не слышит? Пусть точнее и выразительнее говорит, в его случае пишет. А мы его на что толкаем? Толкаем, толкаем. Мы тут собрались и видим: молодой, с не окрепшей психикой человек готов на подвиг. А мы в его используем как орудие. Сейчас он для нас это сделает. Для нас, конечно. Это наша прихоть, наша мысль, что так будет лучше. Девкам вон вообще начихать, им скучно, они из любопытства. Этот молодой человек еще не дорос, а если попадет в систему правильно, будет её защищать. Ему надо быть, просто быть и все, и он согласен даже на небытие, но только как организатор. Эта случайная парочка уйдет вовремя, их время не настанет, потому что они миф. Их исход случился давно, система не принимает их в расчет, а если их нет в системе значит, они не могут быть. Это даже школьник знает. Изучайте научную фантастику.
БОЯН. Хорошо говоришь, Дунь, а сама что?
ДУНЯ. Я тут останусь, куда я денусь. Помнишь, я тебе про ложь говорила? Можно так завраться, что сам поверишь в свою ложь. Не просто забудешь или запутаешься, а поверишь. Мне искать нечего, я тут поживу. А ты иди, пожалуйста.
БОЯН. Пойду, мне надо много успеть. Миша, она не помешает?
ДУНЯ. Не помешаю. Я в туалет отойду. Слава, там уютно?
СЛАВА. Необыкновенно уютно и спокойно, я сразу заметил.
ДУНЯ. Вот и место покоя. Идите уже не тяните.
МАША. (В сторону Даши.) Иди поцелуй его.
ДАША. (Подходит к Мише.) Можно, я тебя обниму? Ты такой здоровский. Хороший, я бы на тебя всю жизнь смотрела, ты прям светишься весь, это же какое понимание сверхчеловечности. Я понимаю, мы не увидимся, у нас ничего не будет, а я бы могла для тебя. Спасибо. Ты такая радость для меня. Я буду тебя помнить, я тебя нарисую. Я плачу, но это не от жалости, это от другого.
МАША. (Оттаскивает Дашу.) Не плачь, это не надолго. (Обнимает Мишу.) Прощай, ты такой славный, ты ей нравишься, и я бы могла быть с вами, но ничего не поделаешь, ты решил. Я по правде горжусь тобой, я раньше, оказывается, ничем не гордилась, а теперь знаю, что такое гордость. Вот ты моя гордость. Будешь всегда таким. Ты правда, хороший. Я вижу. Ну, пока. Пошли, Дашка, поплачем о нем.