Она уставилась на свёрток в своих руках, потом еле подняла глаза на него. Она была так взволнована и растревожена, что у неё слов не находилось, тем более, что видимый сумбур его речей не обманывал её она знала, как он умеет рассчитывать всякое слово, даже в семейной жизни.
У меня слов нет. Честно призналась она, выбрав наилучший вариант.
Она прижала сверток к груди, потом села и, устроив его, как кошку на коленях, развернула. Вытянув краешек чего-то необычайно нежного, она тихо ахнула и поблагодарила его взглядом. Змейки разом прикрыли мерцающие, как мерцалки, глазки, так что копна волос её потемнела, напомнив, что лик Ночи так же подвластен ей.
Он деликатно придержал её руку.
Сейчас не разворачивай Возможно, там что-то надо подшить ушить, не знаю
Она ущипнула его повыше локтя.
Я не знала, что ты вообще видишь, что на мне надето.
Он, извиняясь, приподнял плечи. Тут же он нахмурился из оперения Гаруды донёсся противный, но смелый писк, и перья бурно зашевелились. Север сдержал вздох.
Крохотная белая, как снег, тварюшка вылезла из пёстрых перьев и нагло вскочила на свёрток, злобно его обнюхивая. Катя приласкала животинку. То был её любимец двуликий Кото-Кролик, загадочное создание с нелёгким нравом, некогда вышедшее из Реки Мира так поспешно, что сам Кормчий не сумел разглядеть толком, кого он привёз кота или кролика?
Вдобавок на берегу боролись Тигр и Бык, учудившие сцепиться, едва лодка причалила, и Кормчему пришлось с воплями броситься на Берег, забыв о достоинстве и задействовав весло, тяжёлое, как копьё. Блестя бритой большой головой Кормчий орал и метался, но разнять хулиганьё сразу не удалось. Бык ревел, а Тигр мерзко ныл, дергая по Нетронутой Земле хвостищем.
Кото-Кролик тем временем опрометью пронёсся в Лес, и Кормчий успел только по воздуху наподдать, рявкнув:
А ну, стой, белявка!
Стоит ли добавлять, что Кро-Кот и полмгновеньица, внезапно потекшего рекою Времени, не затратил, чтобы обдумать это недвусмысленнее предложение. Кормчему, скажу честно, изрядно подуставшему, было не до пустяков, вроде очередного сгустка протоплазмы.
Он жаждал всей чистой своей мужественной душой, во-первых, отдыха под Сенью чего-то там и еще, во-вторых, пополнить флягу с нектарусом вернее, с первым и лучшим его вариантом. Так кроля и не отловили. Позднее он присоседился к Богине Юго-Западного Ветра. Как он это сноровил, неведомо даже Кормчему, а уж тем, кого высадил он из Лодки, и подавно.
Севера белявка не любил, да и никого вообще, сдаётся мне. Более или менее, он снисходил к той, которую соизволил учредить своей хозяйкой, но и то фыркал в оба чёрных носика разом, недовольный то морковкой, то своей постелькой из нежнейшего пуха Гаруды, надёрганного стервецом, к слову, собственными слабенькими лапками из терпеливого Царя Птиц.
Сейчас он вертелся, топтал свёрток, дорывался до содержимого чёрными носами, а две пары белых, как миндаль, острых ушек прядали лепестками под дождём. Фыркнув на Севера, он забрался в хозяйский рукав. Катя скосилась на шевелящийся рукав, потом встретила взгляд Севера: оба улыбнулись.
Катя смолчала, прислушиваясь, как затомилось её усердное сердце, что-то наговаривая ей, торопясь предупредить она молча пошла в его объятия, не произнеся ни слова и удивляясь тому, что зачем-то вспомнилось ей.
Одну из своих жизней Север по собственной прихоти прожил в образе белой собаки, в семье, во дворике дома с несколькими квартирами, на побережье Юго-Запада большой страны Сурья на металке, которая сейчас называется, кажется, как и тогда чёрт подери, как же она называется?
Тогда Севера не интересовали такие вещи, но интересовало многое другое. В холодный день, когда году исполнилось всего несколько дней, его, крохотного, ослепительно белого щенка-дворняжку несли по улице. На перекрёстке встретилось ему новое божество донна, возглавлявшая большую семью и управлявшая ею куда увереннее злосчастного кормчего.
Донне требовался новый страж огорода, и она властно остановила того, кто нёс новорождённого, и возвестила ему об этом. Пёсик был взят и воспитан в квартире в течение года, где усвоил все жизненные правила. Затем он был водворён во дворе в уютнейшем домике, против чего он ничуточки не возражал ему полюбился простор двора и зелёные заросли манили его. В нём начала сказываться наследственность кровь булей смешалась в его жилах с кровью бесконечно разнообразной и бесчисленной дворняжьей семьи. Всё лучшее взял он от бульдогов и всё лучшее от простаков. Смелость соединилась в его мозгу посредством неведомой алхимии с бесшабашностью, упорство в достижении цели с открытым и непредвзятым взглядом на мир.