Глава 3
В моменты, когда на террасе по долгу никого не оказывалось, я либо продолжал сидеть в гамаке, погруженный в свои мысли, либо тщетно пытался найти себе какое-либо занятие. На улицу меня особо не тянуло. Поэтому, если поначалу ребята ко мне еще заходили, чтобы позвать погулять или на пруд искупаться, то ближе к середине лета их визиты прекратились. Признаться меня это не расстраивало, более того, даже не пугало. Стоп, а это не еще ли один сигнал? Как здорового ребенка могут не интересовать летние прогулки со сверстниками, если он конечно здоровый. Здоровый отвечал сам себе я. Просто это еще один показательный момент для меня, что процесс продолжается. Каким же нужно быть человеком, чтобы не заметить таких очевидных вещей? Но тут же у меня в голове начинали закрадываться сомнения. А может быть это все мои предрассудки, и ничего такого не происходит. Ну, подумаешь, не хочется на улицу, что здесь такого. Завтра все может измениться, а то, что нужно хорошо учиться в школе, становилось все более ясно, как Божий день. Такие мысли нагоняли на меня грусть. Неужели все мои доводы ошибочны? И я по-прежнему ребенок.
Когда подобные размышления начинали одолевать окончательно, я понимал, что необходимо что-то было делать. Немного подумав, я решил. Раз меня не особо тянет на прогулки со сверстниками, почему бы не делать это в одиночку. Эта идея мне очень сильно приглянулась. Как я уже говорил, по правую сторону от нашего дома находился пруд. Подойти к нему напрямую с участка не представлялось возможным, несмотря на отсутствие ограды. Древние, разросшиеся до небывалых размеров и давным-давно не плодоносящие кусты крыжовника и толи красной толи черной смородины, вместе с молодыми деревцами и выросшей по пояс травой, стояли непреодолимой преградой. Так что в принципе, можно было сказать, что забор все-таки существовал.
Чтобы приблизиться к водоему, надо было выйти на улицу через калитку, и повернув направо миновать двух-трех метровый подъем. От сюда открывался совершенно иной вид. Пруд, как и наш участок, находился немного в низине. Практически правильная овальная форма придавала пруду некую нелепость. Но общий пейзаж, заставлял не обращать на это никакого внимания. Каемка из ярко-зеленой ряски тонким слоем лежала на мутной, но в тоже время казавшейся кристально чистой воде. Как я уже говорил, лето подходило к своему экватору. В эту пору пруд выглядел особо чарующим. Связано это было не только с тем, что по его периметру красовались те самые невысокие сосенки, ели и туи, с упругими ветками, усыпанными тысячами длинных, неприлично здорового вида иголками, но и от того, что на поверхности воды, абсолютно в хаотичном порядке, как поплавки, безмятежно расцветали кувшинки и лилии. Высокие упругие лепестки желтого цвета, а на фоне пробивающихся сквозь листву солнечных лучей, казавшиеся даже золотистыми, аккуратно обрамляли соцветия. Кувшинки были не менее очаровательны. Белые, но не белоснежные, с бледно-желтыми прожилками, чем-то напоминающие аккуратно надрезанные маленькие тыковки, при помощи неведомой силы, медленно вращающиеся вокруг своей оси, при этом, не создавая ни малейшей ряби на водяной глади.
Стоя на небольшом пригорке, и наблюдая за всем происходящим, я чувствовал, как мысли в голове замирали. Вообще казалось, что все вокруг, пусть на миг, но останавливалось. Методом мимолетной дедукции, я понял, что этот оазис, если и предполагал, то лишь размышления строго определенного характера. И мне подумалось, что как раз те, что интересовали меня, и это было как никогда кстати. Обогнув пруд по левому берегу, можно было попасть на небольшое открытое пространство чем-то напоминающее опушку, но не совсем. С этой стороны пруд выглядел не менее очаровательным, только вот наш небольшой домик, с облупившейся краской, на заднем плане, немного портил картину. За опушкой начинался лес. Сначала немного жиденький, состоящий из полуоблезлых елей и сосен, только гораздо более высоких нежели, чем возле пруда. Но чем дальше ты заходил вглубь леса, тем плотность растущих деревьев постепенно возрастала. Время от времени под ногами попадались вросшие в землю куски арматуры, гнилые доски, прикрученные к остаткам асбестовых столбов, иногда даже обрывки колючей проволоки, лично для меня говорящие о том, что возможно когда-то здесь была жизнь. И в этом было что-то загадочное.