Тот кивнул, соглашаясь.
Любой, ох, любой человек может сесть в седло и уехать на восток, туда, Клара махнула рукой в сторону окна, за которым таяли в туманной дымке далекие горные отроги. Человек свободен, и если он хочет чего-то другого, не того, чего желают остальные, он всегда волен уйти и строить жизнь так, как нравится ему и только ему. Чем они занимаются там, на востоке, это уже не наше дело.
Как это не наше! снова перебил старушку Леобальд. Да они же
Помолчите, сударь, прервала его Клара.
Она вскочила на ноги, уперла маленькие пухлые ручки в бока, но совершенно не выглядела смешной или несерьезной.
Вы пришли говорить с нами так извольте и нас слушать, не перебивая. Так вот, у людей, там, в Империи, есть свое право на свободу, и они могут быть свободными сколько угодно. Там, у себя, за пустыней, за горами. И мы не будем им мешать. Но когда они снова соберут войска, решив, что хотят принести свою свободу нам и тем, кто живет за Рубежом, вот тогда мы, как всегда, остановим их. Любой ценой. Мы не будем уговаривать их и упрашивать остановиться. Если они придут с мечом, то от меча и погибнут. Так будет всегда, сударь Леобальд, но никогда, слышите, ох, никогда Рубеж не двинется на Империю.
Но почему? удивленно спросил Леобальд. Я все равно не понимаю почему? Хотите, могу по слогам сказать это слово по-че-му?
Потому что у них действительно есть право быть свободными, пояснила Клара. Пусть их представление о свободе не такое, как наше, пусть на самом деле и мы с вами это прекрасно знаем, ох, слишком даже прекрасно их свобода оборачивается мундирами и маршами, так вот, пока их свобода не задевает нас, пусть играют в нее, сколько хотят. Пусть носятся со своей Тьмой, пусть доказывают нам и друг другу, что не бывает Света без Тьмы, что только во Тьме настоящая романтика, что одна лишь Тьма делает человека действительно свободным. Тот, кто поверит, уйдет, и мы никого не будем держать. Но обратно вернется лишь тот, кто придет один и без оружия.
А еще мама не сказала, добавил Элджернон, что если уничтожить Империю, то никуда не исчезнут все те люди, которые каждый год уезжают на восток. Не будет Империи они останутся среди нас. С теми же мыслями и с теми же идеями. А многие станут совершать те же поступки.
Да, добавила Мария-Роза, стараясь не встречаться глазами с пылающим взглядом Леобальда. Давайте будем честными: если уничтожить Империю, она, на самом деле, никуда не исчезнет. Империя просто поселится здесь, и та Тьма; с которой вы призываете бороться именно такими методами, будет жить рядом. По соседству. Будет ходить к нам в гости, звать нас на чашку чая, жениться на наших детях. И постепенно мы сами станем Темной Империей.
Все замолчали.
Ну знаете ли, потрясенно пробормотал Леобальд по прозвищу Десница Света. Это очень необычный взгляд на вещи. Очень, знаете ли, необычный. Но как вы можете рассуждать так? Вы же светлые, вы должны бороться с Тьмой
Как-как ты нас назвал? переспросил глуховатый дед Авессалом. Светлыми? Мы, сударь Леобальд, не светлые. Мы добрые. То-то же.
И в это время скрипнула дверь.
В гостиную едва слышно скользнула девушка, темноволосая, зеленоглазая. Простое коричневое платье явно было подобрано для нее наспех. Девушка смотрела настороженно, словно каждое мгновенье ожидала какого-то подвоха.
Можно тихо начала она.
Конечно, девонька, засуетилась Клара. Проснулась наконец-то, бедняжка? Элджернон, бездельник, быстро кресло. Мария-Роза, тарелку. Дед, передай сюда вон ту кастрюльку, да-да, именно эту, с красной каемочкой. И сковороду прихвати тоже. А ты, милая, заходи, садись и ничего не бойся. Ох, ничего, я это тебе серьезно говорю. Лучше тебе? Голодная небось?
На слове «ничего» Клара сделала ударение.
Девушка опасливо кивнула, приближаясь к столу. Леобальд глядел на нее во все глаза.
Она оттуда? прошептал он так громко, что услышали все.
Девушка остановилась. Всех обитателей дома Доннерветтеров она уже видела вчера, когда пришла в лес Рубежа после побега из Темной Империи и недельного блуждания по пустыне, но этот человек был ей незнаком, и она смотрела на него с подозрением.
Не стой, садись, снова заворковала Клара. Садись, девонька, не обращай внимания на этого молодого человека.