Шагам нравилось. Снег вокруг вороны покрывался затейливыми письменами. Тишина заглянула полюбопытствовать, да так и осталась полюбоваться. Ворона шагала. Она даже не подозревала о том, что затачивает свою безупречность. Она шагала.
Если заварить кашу под названием «безупречность», то основу будет составлять важность. Для безупречного тебя все одинаково важно или одинаково неважно. Так не бывает при обычном рационе Жизни. В обычном первом, втором и десерте важность очень важна в определенных пропорциях. Как усилитель вкуса и приятная приправа. Это движитель, мотиватор и знамя победы. Убери важность из меню человека и все потеряет смысл, вкус и направление. Но важность еще и якорь, цепь и оковы. Чем важнее что-то для тебя, тем меньше легкости в твоих движениях и поступках. И нет золотой середины. Пока есть важность, компромиссы невозможны. А когда важности нет или все одинаково важно, то компромиссы не нужны.
Петров подошел к вороне и поздоровался. Ворона выполнила несколько замысловатых шагов, развязала шнурки на ботинках Петрова, улыбнулась и улетела. Безупречное существо легко обходится без церемоний. И не обидно почему-то.
Петров взял да и шагнул. Зря он это. Шагнул-то не куда-то по важному делу. А просто так шагнул, куда-то. Потом шагнул еще раз и еще. Петров топтался на месте, делал огромные шаги и семенил. Бестолковее этого занятия было трудно что-то придумать. Но оно почему-то нравилось. Словно бы эти бессмысленные шаги оставляли в Вечности неизгладимый след.
Мир людей в основном состоит из важных людей. Подверженных той или иной форме важности и прекрасно себя при этом чувствующих. Практикующие безупречность трудно различимы на общем фоне, и держатся в тени. Не от излишней скромности, а по причине отсутствия важности. Легко. Как шагать. Не ради чего-то и не во имя великой цели, а исследуя еще не испробованные направления.
Всеобщая арифметика бреда
Шауркал продумал исполинского вида и выпрямил на вдохе Оскуринашь и брамсы впрок!
Исподволь нарубившись отменного, василиск исполнил и наклонился. Восемнадцать отметились и были горазды. Что еще может так насторожить, как не отпуск взахлеб? Мягонько буранило и одухотворенно фонило. Истула!
Возможность бреда гарантируется вдохновением или диагнозом. Иногда это совпадает, чаще обескураживает. Но редко кого останавливает. В первом случае это необходимо, в остальных неотвратимо. Не будь валенком, будь валенком. Двойное отрицание ведет к разборчивости и каннибализму рассудка.
Машшшуры из-за стреженя на стремень несло и благоухало Как бы не кряк, всяк в свой пермяк нелогично констатировал забубенный.
Если отмерить чуть за середину, то до вторника крылом подать и рукой до пятницы. Про четверг лучше не заикаться.
А понедельник? Сами напросились. Вот вам всеобщая арифметика. В году чуть больше пятидесяти дней. Как? А вот так
Сколько понедельников в неделе? Правильно. Сколько недель в году? Всем известно. Значит в году примерно пятьдесят понедельников. Почему примерно? Потому что не всякий год начинается с понедельника. Соответственно вторников примерно столько же, и даже воскресений. Вот. Еще непонятно? Ты можешь прожить только один понедельник в неделю.
И пятьдесят с небольшим понедельников в год. И не можешь одновременно прожить и понедельник и вторник. А значит
Остается открытым вопрос с пятницами, которых, как известно на неделе может быть семь. Но может тогда, когда идет речь о том, что в году 365 дней, то речь идет исключительно о пятницах?
Всеобщая арифметика она такая арифметика, что даже логикой отдает и забирает. Когда-то параллельные прямые были вынуждены пересекаться только за горизонтом, а частицы не могли находиться в одном и том же месте. И это не помешало, кому-то взять и заглянуть за горизонт или провести недопустимые с общепринятой точки зрения эксперименты.
Жимолость особенно хороша, когда. И нет пророка, там, где его нет. Любишь кататься, люби и катайся.
С четверга на пятницу. Точно в два
Не шипи на меня Грокулья закатила переглазки и зашлась И прекрати думать в ритме загадочной переклички.
Ты чего это? Тааань? Это я! За рукой следи! Петров попробовал пощелкать пальцем и с ужасом перемешанным в удивление, обнаружил вместо ладони что-то перепончатое и невыразимое звонкое Ааааа хотел сказать Петров, получилось что-то вроде Грррвхохшзззз