Вито, яхта.
Море готовилось к шторму, ну я так решила, когда увидела волны. Амир помог мне подняться на борт, но на руки не взял. И всю дорогу лишь чуть придерживал за локоток, вдруг запнусь на лестнице или просто за свои ноги. А я обратила внимание, что, несмотря на волны, яхта практически не качалась, стояла ровно. И пришло понимание, что я должна ему сказать.
Амир подошёл к рулю и удивлённо взглянул на меня, почему не бросилась сразу рулить, а стою и рассматриваю что-то с борта. Я ничего не увидела и решила уточнить:
Амир, кто-то держит корабль? Или это как система противовесов?
Взгляд стал синим-синим от моих познаний в морском деле и неожиданности такого вопроса.
Боевики и специальная система противовесов.
Он не удержал строгого выражения лица и улыбнулся.
Боевики? Они что, в воде, там?
Я бы упала, так перевесилась через борт яхты, чтобы увидеть боевиков, но Амир успел подхватить меня и поставил на палубу.
Ты их не увидишь.
А жаль, так интересно получается и тот корабль тоже они
Нет. Он сам такой непотопляемый.
Наконец я подошла к рулю, но лишь коснулась пальцем дерева.
Красивый научи меня управлять яхтой.
И опять синева удивления, он даже голову наклонил, чтобы лучше меня рассмотреть:
Ты уже управляла яхтой.
Я не управляла, я рулила куда попало, и яхта не утонула только потому, что её удерживали боевики и система противовесов. А сейчас я хочу научиться управлять.
Я говорила спокойным серьёзным тоном и внимательно смотрела на Амира. Он сразу понял, что я имею в виду что-то другое, не просто управление яхтой:
Что ты хочешь сказать?
Если бы не боевики и система противовесов, то моё руление утопило бы корабль, ну и яхту. Пока я научусь могу потопить много разных кораблей. А боевики их держат.
2
Мы так и не вышли в море. Амир долго смотрел на меня, потом подал руку и повёл в помещение внутри яхты, не знаю, как оно называется, но точно не каюта. Командный пункт адмирала. Это яхта Амира, персонально его водный транспорт.
Я походила вокруг большого стола, аккуратно обходя его, чтобы даже краем одежды не задеть, вдруг опять какой отчет о движении истребителей получу. Самый большой экран был закреплен на потолке, по всей его поверхности постоянно проходили какие-то цифры и непонятные значки. Кресло тоже космическое, вернее адмиральское.
Амир наблюдал за мной внимательным тёмным взглядом, и когда я встала рядом с креслом, стараясь ничего не коснуться, мрачно сказал:
Я умею управлять яхтой.
А есть что-то, что ты не умеешь делать?
Я могу научиться.
Ну да, а мне даже не стоит начинать учиться управлять яхтой, одна надежда на боевиков, что они спасут меня и тех, кто осмелится плыть вместе со мной. Значит, без них мне нельзя выходить в море.
Если он не поймёт, то всё, я больше не знаю, как ему объяснить, что все те, кого он так жестоко отвёл от меня, на самом деле помогают нам обоим удержаться в штормовом море нашей любви. Интересно подумала, действительно, похоже никогда не знаешь, с какой стороны подует ветер и когда начнётся шторм с громом и молниями. Нашей ли? Может, только моей? Не буду рассуждать, Фиса права: не надо мельтешить, хочу спасти свой ближний круг, надо быть спокойной. Значит так, повесим флаг с девизом, что Амир меня любит, только ещё не знает об этом.
Вождь есть вождь, он мыслит не так как обычные гражданские, Амир хмыкнул, усмехнулся почти улыбкой и отвёл руки за спину.
Рина, ты удивительная женщина, готова на любые жертвы ради других.
Не других, а своих.
Своих?
Все свои: Мари, Яна, Фиса, Вито
Амир не стал дожидаться, когда я перечислю весь ближний круг:
Почему они свои? Разве Анфиса своя?
Своя. Она мне очень помогла
Она хотела тебя убить.
Но не смогла. Если бы она уже не стала своей, то убила бы. Фиса помогла мне понять, не так, хоть немного узнать ваш мир, в который я случайно попала.
Не случайно.
Не случайно, но я не об этом. Я из своей обычной жизни попала в сказку, легенду, миф, я не знаю, как правильно сказать. И в том, что не сошла с ума именно её заслуга, она мне многое объясняла то, о чём молчал ты. И тебе она объясняла, как с человеками общаться Амир, если бы не они все, я бы не выжила, не в физической боли, а в одиночестве.