А Яна смотрела только на Красовского и не могла на него наглядеться. Острое чувство неразделённой любви тысячами иголочек пронзало её насквозь, ноги подкашивались, голова кружилась. И тут пастырь повернулся на её внутренний зов. Их взгляды встретились.
Минута, и Сергей пошёл в её направлении: ближе, ближе, ещё ближе
Останься, шепнул он ей и заспешил дальше, к тем, кто ждал его помощи.
*****
В трапезной стояла тишина, Серёжа сидел напротив и пристально вглядывался в гостью из прошлого.
Ты стала ещё красивее, как-то совсем буднично произнёс он.
Ты тоже, ответила она. У тебя есть жена?
Я монах, откликнулся Красовский, и было неясно, гордится он этим званием и или нет.
Значит, всё кончено, вздохнула женщина. Я люблю тебя, я до сих пор люблю тебя.
Если бы я мог, заволновался Сергей и его изящные руки задрожали. Те самые руки, которые когда-то держали Большую Советскую энциклопедию. Если бы я мог, я бы женился на тебе, только на тебе
Понятно, с горечью усмехнулась незваная гостья. Ты принадлежишь Богу. Скажи, зачем прижимаешь к себе этих одержимых? После твоих объятий дамочки начинают надеяться
Им плохо, они отчаялись, а я своим поведением показываю, что люблю их и такими: зарёванными, сопливыми, ругающимися матом, с грустью улыбнулся архимандрид.
Всех любишь, кроме меня, всхлипнула женщина и мизинцем дотронулась до запястья Сергея. На белой, почти прозрачной коже пульсировала жилка и по её напряжённой пульсации Яна поняла, что собеседник волнуется.
Тебе есть, где переночевать? вспыхнув, убрал руки со стола Сергей.
Есть, остановилась в гостинице, отозвалась отверженная и поднялась, чтобы исчезнуть навсегда из жизни праведника.
А когда подходила к двери, услышала, как её позвали.
Словно сомнамбула, она развернулась на зов и почувствовала, как слабая надежда шевельнулась где-то в области сердца.
Я скоро умру, Яна, встал из-за стола Сергей. Излечивая других, я перетягиваю их проблемы на себя.
Зачем ты это делаешь! невольно вскричала женщина.
С самого детства я не принадлежал себе, медленно промолвил священник и его голос дрогнул. Я обожал тебя, но ведал, что ты, человеческое дитя, не моя судьба. Моя судьба служение Господу. Прости. А теперь ступай.
Серёжа, заплакала Яна и бросилась на грудь Красовскому, но наткнулась на крест. Именно крест разъединил их, именно он разрушил её счастье. Именно он забирает у неё единственную любовь.
У меня рак, последняя стадия, отодвинул от себя подругу юности отец Симеон. Ступай и не возвращайся!
*****
Всё хорошо, соорудив на лице улыбку, сообщила мужу Яна и почувствовала резкую боль в груди. Мне гораздо лучше.
Рад за тебя, поцеловал жену Павел. Только ты неважно выглядишь.
Нормально выгляжу, отмахнулась женщина и обняла подбежавших сыновей.
На следующий день по настоянию супруга Яна сделала кардиограмму и сдала анализы.
Срочно на больничную койку, скомандовала кардиолог Ольга Алексеевна. У вас прединфарктное состояние.
Так Яна оказалась в кардиологической палате, где уже лежали две женщины. Одна из них читала журнал, вторая просматривала новости на ноутбуке.
Ужас какой, не обращая внимания на новенькую, внезапно закричала вторая. Экзорцист Симеон умер, тот, который в Москве людей от нечистой силы избавлял! Сердце остановилось.
Так быстро, успела подумать Яна и погрузилась в небытие.
*****
Тоннель был узким и длинным. Где-то впереди виднелось яркое серебристое пятно, оно пружинило, притягивало к себе и отталкивало. Яна скинула шлёпанцы и пошла босиком, наслаждаясь мягким песочком, щекочущим её нежные стопы. Ветер стих, и свежее дыхание весны наполнило помещение. Запахло сиренью и ландышами, так пахли духи Элеоноры Сергеевны.
Конец пути неуклонно приближался, световой проём становился всё больше и больше. Неожиданно полилась тихая мелодия, и высокий, стройный мужской силуэт проявился на ярком перламутровом фоне распахнувшейся в неизвестность двери. Фигура смотрела на новоприбывшую и терпеливо ждала её приближения. Где-то вдали хрустальными колокольчиками зазвонили церковные колокола и Яна, вздрогнув, всё поняла. А ещё она осознала, кто стоит там, в конце тоннеля.