А у меня джинсы спёрли, говорю, между прочим, из Японии.
И книжка пропала, «Сказки Андерсена». Самое главное, книга не моя, чужая.
Ты уже читать умеешь? простодушно спросил я. Как тебя зовут?
На вид девочке было не больше тринадцати.
Клава, сказала Клава и улыбнулась.
Огромные глазищи, аккуратный носик, детский овал лица. Тогда я ещё не знал, что проживу под эти взглядом всю оставшуюся жизнь.
Я протянул Клаве своё полотенце. Оно было сухое и теплое. Девушка обернула его вокруг талии.
Пойдём домой, говорю. Ты где живешь?
На Второй Флотской Это через весь город.
В вашем городе такси бывают?
Вы всё шутите, упрекнула меня Клава. Такси у нас есть, а вот денег у меня нет.
У меня тоже, говорю, последнюю сотню свистнули.
Почему я вру? Наверное, хотелось выглядеть солиднее. На самом деле в кармане моих джинсов оставалось копеек тридцать.
Я взял Клаву за руку и повел вверх по тропинке. У неё была узкая теплая ладонь. Острый щебень колол голые подошвы. Девушка часто останавливалась, чтобы поправить сползающее полотенце.
Потом мы долго ловили такси. За это время я узнал, что Клаве уже шестнадцать, она студентка и через три года будет учителем.
Я люблю детей, сказала Клава.
Я тоже. Цветы жизни
На самом деле, я ещё не знал, люблю ли я детей, пока не появились свои. Однако процесс их изготовления мне всегда нравился.
Таксист оказался суровым:
Тряпку под задницы постелите, сказал он. Мокрые, как лягушки.
Мы так и сделали.
Мама будет ругать за платье? спросил я, когда машина тронулась.
Будет, ответила Клава. Но, не сильно. Больше за босолапки вчера только купили. А вы где живёте?
В «бурсе», на Эгершельде. Будущий Кренкель.
Крендель?! засмеялась Клава. Ну и фамилия!
Кренкель, радист, пояснил я Клаве.
В вашей мореходке я никого не знаю. У меня много друзей из ТОВМУ.
ТОВМУ это военно-морское училище. В то время девушки охотно выходили замуж за молодых флотских офицеров.
Наконец мы подъехали к дому тринадцать. Для меня это число счастливое. Я даже родился тринадцатого. Правда, однажды едва не утонул вместе с пароходом в пятницу, тринадцатого
У подъезда Клава оставила меня заложником и скоро вернулась, чтобы отдать шофёру рубль за проезд.
Мама приглашает вас в гости, сказала она.
С удовольствием, говорю, но, как же я без смокинга?
Я уже всё рассказала. Мы найдём вам одежду.
Мама Клавы, Зинаида Петровна, встретила меня, как родного. Я страшно смущался, однако, не отказался от теплого душа. А Зинаида Петровна просунула мне в щель стопку одежды спортивный костюм и даже новые семейные трусы с биркой: 1 руб. 12 к.
Потом пили фруктовый чай с пирожками. Клава в розовом халате повзрослела, смущалась и часто поправляла ворот на груди. Я рассказывал про Сахалин, Камчатскую Паратунку, японцев в Стране восходящего солнца, и про корейцев в Стране утренней свежести.
Мне дали рубль на дорогу. Я не смог отказаться. Не чесать же через весь город пешком Чьи-то домашние тапочки были мне впору. У двери мама подозрительно сказала:
Вещи можете не возвращать.
Прошло три года.
Однажды я зашёл в кафе «Льдинка» побаловать себя мороженым. Вечером в этом заведении постоянный аншлаг и все столики были заняты. Я высмотрел в углу пустое кресло и испросил разрешения присоединиться к компании.
Компания состояла из трёх человек широченной спины с лейтенантскими погонами и двух симпатичных девушек, которых я видел в профиль. Подошла официантка. Не заглядывая в меню, я сделал заказ.
Девушки щебетали и весело смеялись. Вспоминали какого-то Борю, который по неосторожности сел в холодец и какую-то Козу, которая совершенно напрасно вышла замуж за этого дурацкого мичмана.
Я старался не мешать разговору и отодвинулся подальше, к стене. В то же время пытался угадать, какая из девушек принадлежит лейтенанту. «Наверное, эта бойкая, которая постарше», решил я. И не угадал.
Мне кажется, мы где-то встречались, сказала вдруг младшая, обращаясь ко мне.
Не один раз я задавал такой вопрос девушкам в надежде на знакомство. Но, чтобы мне
На меня смотрели знакомые глаза. В них прыгали чёртики. В одну секунду память прокрутила ускоренное кино: пляж, маяк, пигалица в мокром купальнике. За три года гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя.