Кто убил их всех?
Воды и еды нам хватит продержаться до утра затем, те из нас, что остались после отступления с боем будут с боем завоёвывать себе лишние секунды своих никчёмных жизней в неравной борьбе; нас прижали к самой стене. Ни у кого из нас нет ни малейшей возможности остаться в живых у нас есть только этот миг, чтобы проститься со всеми, кого мы когда-либо знали, любили и потеряли. У нас есть только наши воспоминания, немного еды, чтобы протянут эту ночь и пара винтовок. И страшнее всего для нас теперь не смерть мы к ней уже давно привыкли. Мы боимся того, что мы начинаем забывать, что происходило с нашими семьями и друзьями. Мы рассказываем друг другу истории своих жизней чтобы не дать последней искре в темноте погаснуть. Эта проклятая земля, которую мы называли раем уже многих из нас свела в могилы.
Я сохранил свою жизнь случайно я не заслуживаю того, что сейчас могу говорить, могу писать я знал людей, куда более лучших, чем я; и которые смогли бы рассказать эту историю лучше. Но так как все они мертвы; а я жив, я должен сражаться со смертью последним, оставшимся у меня оружием чернилами. Я буду говорить от лица всех, потому что я последний, кто может ещё разумно мыслить. Мне выпал этот жребий и я обещаю исполнить свой долг.
Пещера, которая станет нашей братской могилой: стены выбиты временем и холодны как лёд. Здесь: сыро, много страшных насекомых, названия которых унесли с собой в могилу наши отцы энтомологи. Сидеть можно только на земле или на пустых ящиках из-под еды, воды и оружия. Но все предпочитают стоять.
Вокруг нас: бродят духи; мы видим их тени на стенах их силуэты появляются перед нашими глазами. Их голоса холоднее льда в них вся безмятежность и грусть мира мёртвых. Они жили здесь задолго до нас; им есть, что рассказать нам. А мы рады любому, кто согласится слушать наш невнятный трепет. И мы, и они мы хотим только не быть одинокими в своих несчастьях: и после смерти, и в последних часах жизни. Любые слова лишь бы не молчать. Духи щедры на истории; впрочем, как и мы. Дыхание смерти лучше всего развязывает язык и гонит людей на красноречия. Но я изо всех сил стараюсь быть как можно кратким чтобы успеть рассказать всё.
Это наше последнее наслаждение смерть.
Наше поколение исчезнет; оно оставит после себя много следов, но наши потомки их не заметят и буду вновь и вновь, из века в век, повторять наши ошибки. Своим опытом мы можем поделиться только с мертвыми и с теми, кто вскоре умрёт. Это самая длинная ночь в наших жизнях. Это ночь историй и легенд.
Главным рассказчиком среди мёртвых был король призраков. Он не сказал ни слова но бесконечность тех сюжетов и смыслов, которые он извлекал из себя поражали и потрясали дух. Он впитал в себя все истории, которые когда-либо слышал. И я знаю, что ему нужно было от меня последняя ценность, что у меня осталась моя история. И я готов рассказать её.
Я родился далеко отсюда. О тех временах я помню, что повсюду были люди и ни одного дерева. Впервые, я увидел дерево в шесть лет, когда был во Дворце Жизни огромном здании под куполом. Мама сказала мне: «Туда, куда мы вскоре направимся деревьев будет больше, чем людей».
Когда я пришел сюда я деревья я мог увидеть только в лесу за двадцать километров от деревни. Место, в котором я провёл почти всю свою жизнь стояло посреди пустыни на вершине холма. Я с самого детства был богаче своих сверстников я помнил мир, откуда мы родом. Все мы люди вышли из мест, которые называли «города».
Я помню, как был счастлив. Всё моё детство пролетело так: я чего-то ждал, жил спокойной, готовый в любой момент отправиться в путь я смотрел на одинокую гору вдалеке, всё время находившуюся у нас перед глазами; и я мечтал: когда-нибудь, я поднимусь на её вершину и взгляну на мир со стороны облаков.
Я помню, как старик Аркадий брал меня на рыбалку; но я совсем не помню его лица. Я помню, как в десять лет я поймал свою первую рыбу и мы все вместе её разделили и съели большая и вкусный был в тот вечер ужин.
Так проходили дни так пролетали годы.
Кроме папы, мамы, меня и старика Аркадия в деревне жило ещё около трёхсот человек. Одни рождались и приходили их городов другие умирали и возвращались обратно; но почти всегда нас было ровно три сотни и четыре. Мы жили в тёплых и уютных домах, которые построили люди, жившие здесь до нас. Кроме меня, здесь было ещё пятьдесят детей. Задачей взрослых было следить за поведением и образом жизни вертов, живших в двух деревнях неподалёку от нас; и попутно изучать их язык, который, по словам отца: «не похож ни на что, что может встретить человек в природе».