Сделаем, с готовностью отозвались в трубке. Все, встречаю, едь.
Раздались гудки, Алекс отбросил телефон на соседнее, пассажирское сиденье и крепко взялся за руль обеими руками. В тот вечер его сняла, наверное, каждая камера в городе. Это была самая дорогая поездка в его жизни, думал Алекс много позже, получая штрафы за превышение скорости.
На территорию клиники черная Ауди влетела, чуть не выломав шлагбаум. Охранник едва успел нажать на нужную кнопку и открыть его буквально перед самым капотом. Машина стремительно пронеслась по подъездной дорожке и замерла у входа.
От дверей уже мчались двое с каталкой, чтобы транспортировать прибывшего пациента. Следом за ними легкой рысью бежал полноватый мужчина лет сорока-сорока пяти с небольшой лысиной и темной, аккуратно подстриженной бородой.
Все вместе они достали с заднего сиденья молодого парня, белого, словно полотно, в насквозь мокрых джинсах и пуловере с закатанными рукавами. Его руки до локтя украшали глубокие надрезы с неровным краем, имевшие темный, сине-бордовый цвет из-за свернувшейся в них крови.
Когда Германа торопясь везли внутрь, главврач чуть отстал и шепнул Алексу почти в самое ухо:
А ОН знает о том, что произошло?
Еще нет. И вы не звоните. Я сам ему обо всем сообщу.
Глава 3
Не понимаю, устало говорил Алекс спустя несколько часов, сидя в коридоре неподалеку от операционной, почему раны не затянулись? Регенерация в его случае должна была произойти очень быстро.
Я сам не понял в начале, усмехнулся врач, а потом присмотрелся Этот хитрец что сделал?! Он края прижег! Ты не находил там лезвия или ножа такого, знаешь, закопченного?
Да как-то не до того было, признался парень в ответ.
Глаза Михаила Сергеевича блеснули.
А ты посмотри потом, Саш, ладно? Очень мне интересно все же. Ты пойми, это ведь непросто, мужчина понизил голос. Бессмертному покончить с собой это весьма непросто, понимаешь меня?
Алекс понимающе кивнул. В сидевшем рядом с ним главном враче этой престижной клиники тоже текла кровь бессмертного. Слабая, не жившая века и тысячелетия, но все же родственная.
За окнами уже стояла глубокая ночь. Они не успели уехать в срок. Влад звонил. Алекс выложил ему все, как есть.
Оставайся с ним, пока это будет необходимо. Потом чтобы сразу явился ко мне. Нам есть, что обсудить.
Голос в трубке звучал бесстрастно, почти буднично, однако Алекса это не успокаивало. Едва на том конце раздались гудки, он убрал телефон и принялся ходить взад и вперед по коридору. Медсестра, смотрящая за порядком в отделении, недовольно поджимала губы, но молчала, следя глазами за беспокойным посетителем.
Как только Германа перевезли из операционной в палату реанимации, его брат сразу же отправился следом. Сел на стул рядом с постелью и так и просидел до утра почти без движения, то засыпая ненадолго, то снова бодрствуя. Когда же Герман открыл глаза, Алекс сначала не нашелся, что сказать. Брат же покосился на него и слабым голосом произнес всего одно слово:
Ты?
А ты рассчитывал увидеть кого-то другого? Может, апостола Петра?
Самоубийцы не попадают в рай, дружище, сказав это, Герман улыбнулся одними уголками губ, затем скосил глаза на свои перебинтованные руки, не в силах поднять головы.
Повязки закрывали их от локтей и до самых запястий, сквозь множество слоев проступали бурые пятна.
Странно, хрипло проговорил неудавшийся самоубийца, они не должны было зарасти.
Они и не заросли, с ноткой досады в голосе ответил младший брат. Пришлось срезать то, что ты прижег, чтобы регенерация могла произойти. Наш добрый доктор три часа возился в операционной один.
Ювелирная работа, Герман усмехнулся, будто ничуть не огорченный тем, что его намерение уйти из жизни осталось неосуществленным.
К тому же, прибавил Алекс, в тебя влили столько донорской крови, сколько я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то употреблял.
Парень на кровати на пару секунд затих, словно прислушиваясь к себе, затем произнес:
И все же, этого мало
По голосу было слышно, что Герман чувствует себя хуже некуда.
Подожди, сейчас я найду еще.
Ставить себе новую капельницу больной не позволил. Вместо этого он по обыкновению просто прокусил мешок и залпом осушил его. Тяжело выдохнув, Герман откинул в сторону опустевший пакет, и бессильно повалился на подушки. Приборы вокруг него тихонечко попискивали, и это раздражало.