Я поняла, что в Наталье обида борется с любопытством, и пообещала рассказать о своей загадочной болезни позже. А еще почувствовала огромную благодарность к Борьке за то, что он оградил меня на это время от любых звонков.
Я переросла тот возраст, когда каждый вздох при луне обсуждается с подружками, и твердо знала, что на определенном этапе советчиков в сердечных делах не бывает, и лучше со своими чувствами разбираться самой. Наталья же, как выяснилось, хотела, чтобы я составила ей компанию на праздновании юбилея какого-то заезжего ученого-историка. Тот владел информацией, необходимой для ее диссертации. Приглашение было на двоих, но муж Иван под благовидным предлогом ехать на торжество отказался и посоветовал взять меня.
Глеб бесшумно подошел сзади, и я включила громкую связь.
Ну, поехали! ныла Наташка. Я бы тебя обязательно выручила!
Я взглянула на Глеба. Тот быстро написал на газете: «Имя историка?»
Чижевский, сказала она и удивленно спросила: А зачем тебе?
Я думала Гумилев, пояснила я.
Очень смешно, пробормотала Наталья.
Глеб сжал мое плечо и кивнул. По знакомому прищуру глаз я поняла, что имя ученого может быть связано с его приездом. И мне стало не по себе.
Так когда за тобой заехать?
Глеб начертил: «Где празднуют?»
На даче, отозвалась Наталья, в районе Сосновки. Обещали машину прислать. Начало в семь.
Форма одежды? поинтересовалась я.
Ну, какая может быть форма на даче? с досадой сказала Наталья. У них все просто: всего два этажа, шашлыки во дворе, костер в лесу. В общем, одежда походная, но пристойная. И макияж не забудь.
Глеб показал мне кулак, потом сунул под нос газету с текстом: «Пусть приедет в 6.30 к ресторанчику на реке Три рака. Это рядом с Сосновкой».
Я удивилась и прочитала текст по телефону.
А что ты там будешь делать? изумилась Наталья.
Тебя встречать.
Ну и ладно, не хочешь объяснять, и не надо. Заеду, как договорились, только не подведи меня.
Я положила газету и молча пошла на кухню. Глеб догнал меня, схватил за руку и быстро заговорил:
Я знаю, о чем ты думаешь. Да, я здесь по делу. Но три дня были нашими, и я их выиграл с невероятным трудом. Поверь, это было сложнее, чем сельскому учителю попасть на три года на Канары. Я нарушил все инструкции. И говорю это не для того, чтобы набить себе цену, просто мы во многом похожи, и ты должна меня понять. Я, наверное, соскучился по покою и ощутил это, только когда узнал тебя. Но я не уверен, что смогу его долго вынести. Но ведь и ты в комплекте со своей поварешкой можешь существовать, максимум, неделю. А за сенсацию вся твоя братия год бы в болоте по шею сидела! Пойми, я приехал на три дня к тебе, а уж потом по делу!
Успокойся, сказала я. Ты не покоя хочешь, ты просто устал. Мы отравлены адреналином, и от этого никуда не деться. Скажи лучше: когда попрощаемся, ты еще долго будешь в городе?
Это было бы невыносимо: ходить по улицам, знать, что он где-то рядом, и не видеть его. Глеб, ощутив мой страх, покачал головой:
Я уеду из города, но некоторое время буду недалеко.
Ты приехал из-за историка? Знал, что Наталья пригласит меня?
Глеб понял, что меня мучило.
Этого даже я просчитать бы не смог. Просто подумал, что речь идет об ученом, который интересовал нас в связи с одним делом. Хотя фамилия Чижевский меня тоже озадачила.
Я могла бы помочь?
Даже не вздумай! отрезал Глеб. А не то двое суток не слезешь с лошади! И, кстати, будь осторожней с незнакомыми людьми.
Потом мы пили кофе, и, как самый ценный приз в мире, день опять был нашим. И тогда я узнала, что счет жизни можно вести на мгновенья. И за каждое не жаль отдать жизнь.
После обеда Полторанин отлучился, и я не спрашивала, зачем. Вернулся с охапкой хризантем, бросил к моим ногам, сказал:
Собирайся, такси ждет!
Через час мы были на пристани, где на бревенчатом настиле над водой стояли столики, дымился мангал, и деревянную будку, увешанную фонариками, украшала вывеска «Три рака». Рядом покачивались катамараны. Глеб пообщался с краснолицым здоровяком и подозвал меня.
Как же давно я мечтал об этом! жмурясь от удовольствия, он запихал меня в плавучее средство, сел рядом, и мы поплыли вдоль берега. Метров через триста причалили к пляжу. Глеб осторожно извлек меня из катамарана, бросил плащ на песок, и мы под тихий лепет реки молча любовались ее медленным течением, разбивая камешками стеклянную гладь.