Наконец, я набрался смелости и спросил о поэте Иосифе Бродском. Где я могу его найти? Жанна снова рассеянно посмотрела на меня и ответила, что поэзия справа, на верхней полке.
Но ни Мандельштама, ни Бродского, скорее всего, там нет уточнила она. У нас только классики от Пушкина до Ахматовой.
А Цветаева есть?
Цветаева у кого-то на руках, ответила Жанна.
«И тут неудача», обреченно подумал я. Сейчас я уже точно знал, что знакомства сегодня, увы, не получится. Что теперь надо просто с честью отступить. Но сдаваться мне почему-то не хотелось, и в душе был тот странный весенний настрой, когда очень хочется быть незаслуженно счастливым, ветреным и даже чуточку нахальным. Во время этих раздумий внезапный вечерний свет из окна окатил оранжевым светом гладкие щеки Жанны, её пышные волосы в нимбе серебристого пушка. И в ней сразу появилось что-то очень знакомое, что-то родное. Я весь напрягся, глубоко вздохнул, намереваясь сказать ей первый комплимент, и ничего не сказал. Слов не было. Только восторг и благоговение, да ещё какая-то возвышенная пустота в голове. Под моей рукой оказалась какая-то книга. Я взял её со стеллажа, открыл наугад и прочитал: «Франц, ещё лежа навзничь, близорукими, мучительно сощуренными глазами посмотрел на дымчатый потолок и потом в сторону на сияющий туман окна. И чтобы высвободиться из этой золотистой смутности, ещё так напоминающей сновиденье, он потянулся к ночному столику, нащупывая очки». Прочитав это, я вдруг понял, что мне тоже не хватает ясности. Только я гляжу на мир сквозь розовые очки, которые на моей переносице постоянно. Вернее, они в моем мозгу. И с этим ничего нельзя поделать. На себя я гляжу критически, вовне с долей здорового скептицизма, а на женщин всегда с удивлением, с какими-то расширенными зрачками, излучающими обожание. Глядя на хорошенькую женщину, я начинаю фантазировать, представлять себе её жизнь, подмечать привычки: как она ходит, работает, танцует. Хорошенькая женщина для меня это целый мир, по которому можно изучать внутреннюю сущность человека, то есть плыть, продвигаясь от одной загадки к другой, от одного открытия к другому. И это путешествие не надоедает, скорее наоборот с каждым поворотом судьбы оно становится всё увлекательнее Но сейчас мне пора было уходить, надо было признать, что мой первый шаг к будущему знакомству оказался неудачным.
***
Анна Федоровна появилась у строящегося дома на следующий день. На этот раз она пришла бодрой походкой хищника, выследившего добычу. Как-то слишком проворно, слишком легко подскочила с дороги к Александру Петровичу, который в это время не спеша перематывал фланелевые портянки, и вкатила ему оплеуху.
Ты что это делаешь-то, старая твоя рожа? закричала она, не давая старику опомниться. Ты чему бригаду-то учишь?
Не понял? промямлил, удивленно тараща глаза, Петрович.
Воровать учишь?
Ничего не понял!
А кто вчера телегу дров продал? А? Думаешь, не знали, что это мои дрова? Знали. И за дом, и за хлев мне колхоз ничего не заплатил, кругом меня обобрали, и вы ещё мои дрова продаете? Как это понимать? А?
Так ведь дом-то Марии Федоровны. Она говорит, что ей дров больше не нужно.
Дом дедушкин. А я его внучка, такая же, как Маша.
Вот тебе на!
Может, я за свою половину дома каждый год по двадцать рублей одной страховки платила, а стоит он пустой уже десять лет. Вон сколько денег-то набежало Вот пусть мне за эту страховку всё до копейки и выплатят. А то я на вас в суд подам.
А мы-то тут причем? не понял Петрович. Мы ничего не знали. Маша от дров отказалась вот мы и продали.
Да как это? Не знали они! Я страховку платила, а дрова, значит, ей? Вот как! Хорошо получается, ничего не скажешь.
Мы не знали. Говорят же тебе.
Вот и я ничего знать не хочу. Поеду завтра в город, прокурору заявление напишу. Пусть разбираются. Или страховку мою возвращайте обратно. Или дрова везите.
Мы строители. Мы тут ни при чем, попробовал объясниться бригадир.
Да как это ни при чем, не унималась старуха. Дрова-то ведь вы продали? Продали. Кто же тогда мне деньги заплатит?
В колхоз иди. Говори там. Может, они придумают чего, решил вставить свое слово Коля Замес.
Вот как!
Да. А как иначе.
Это, значит, зря мы с мужем деньги платили? Это, значит, зря у меня мужик на фронте был, весь израненный пришел? Это зря всё, что ли?