А когда сети снимать?
Зачем снимать? Проверим, выберем улов, протряхнём, и пусть стоят. Я только в дождь снимаю, и когда лист падает Сегодня рыбу почистим, засолим, через сутки нарежем тебе балыка и повесим коптить, а ещё через двое можно складывать в торбу Днём я наплавушку заштопаю, а ночью ещё порыбачим.
Мне много не надо, а то от рюкзака такой дух пойдёт, что за мной медведи охотиться начнут, и Кирьян начал рассказывать о ночном госте с лапами сорок второго размера.
Ты сюда сколько добирался? перебил дед.
Три недели.
И выбираться не меньше будешь. Одного балыка, конечно, мало. Напечём лепёх, мукой я запасён. Сахару дам немного.
Спасибо, дед. Но у тебя магазинов нет, так что
В дороге где поймаешь, где подстрелишь, а без запаса за спиной в дальний путь не ходят, не обращая внимания на слова собеседника, продолжал старик. Или думаешь, раз русский дед живёт отшельником, то и Совесть от него отошла?
Что ты! возразил Кирьян, испугавшись, что обидел хозяина отказом.
Да не волнуйся, будто читая его мысли, успокоил старик. Я пекусь ведь и о себе, чтоб рыбой запастись Зима длинная, корм и себе, и собакам нужен; на приманку ещё А медведь к тебе ночью пришёл, потому что ты спать на тропе улёгся. У меня был такой случай. И старик ловко перевёл разговор на охотничью тему
Из темноты проступили смутные очертания противоположного берега, Кирьян снял с рогулин подсохшую одежду, оделся, а дед Митяй посмотрел на небо, на склон долины и сказал:
Пора. Тут километра не будет, залезем на обрыв, поглядим.
Они поднялись на обрыв с торчащим над лесом скалистым останцом, вышли на открытую площадку и остановились. В реке тускло отражались посветлевшие Небеса. Широкая долина плавным изгибом уходила в таинственную даль, по которой тащился ещё, цепляясь за впадины и расщелины, шлейф ночи. А изломанный горным хребтом горизонт уже красился зарёй, гоня прочь серость сумерек. Они повернулись к пробуждающемуся дню, восстанавливая дыхание после подъёма. И тут из-за хребта выглянул краешек Солнца. Его луч, ещё тусклый и сонный, скользнул в паутину, сплетённую между лиственницей и кустом стланика, и словно запутался в ней; заискрились, переливаясь радужным светом, капельки росы, превращая прозрачное кружево в бриллиантовое ожерелье. Оттенённые рассветом и придавленные к земле утренней прохладой, застыли в распадках полосы тумана. Дед Митяй, только что тяжело дышавший, вдруг замер и тихо произнёс:
Здравствуй, родимый.
Кирьян стоял рядом, переводя взгляд то на нерукотворное ожерелье, то на всходящее Солнце, то на меняющийся пейзаж, каждую минуту открывавший новые детали, словно на огромном куске цветной фотобумаги, а когда услышал слова старика, повернулся к нему.
С кем это ты здороваешься?
С нашим живым родителем. Дед поднял руку навстречу солнцу. Я каждое утро с ним здороваюсь, даже сквозь тучи. Свету радуюсь.
Так ты язычник?
Солнцепоклонник. Солнце, Бог Ра, по-нашему Ярило или Даждь-бог, это явленный нам Род, который сотворил Вселенную и жизнь на Земле.
Кирьян, озадаченный, замолчал. Он никак не ожидал таких слов.
Вот его я и хотел тебе показать, напомнил дед Митяй своё обещание.
Восход Солнца я видел не раз, хотя вид здесь, конечно, захватывающий начал Кирьян, но вдруг переменил тему. Странно, ты был педагогом, был при власти, и после всего слова о Боге
А что тут странного? Власть, политика, экономика это всего лишь тактика нашей жизни; выше них стратегия. Стратегия это Дух. Он всем управляет. И не Богу, а Роду, истинному свету, утраченной идее поклоняюсь я, пояснил дед Митяй.
Раз идею потеряли, значит, нашли более совершенную.
Да, ухмыльнулся дед, и не одну. Буддизм, иудаизм, христианство, ислам, атеизм и ещё вагон и маленькая телега разных идей. Вот послушай притчу, которая кое-что тебе объяснит:
«В далёкой древности на Крайнем Севере жило племя людей. Как они жили хорошо ли, плохо ли? Сказать можно и так, и эдак, потому что днём им было хорошо, а ночью плохо. Ночь там длилась полгода, люди племени так скучали по Солнцу, что когда начиналась заря, они устраивали празднества в честь зарождающегося дня: пекли блины, похожие на Солнце, наряжались медведями, которые как раз к этому времени просыпались после долгой спячки. И весь день, пока Солнце тоже полгода кружилось над горизонтом, был для них наполнен кипучей деятельностью. А когда опять наступала ночь, они начинали ждать следующий день, вспоминая о радостях прошедшего. Так родилось у них почитание Солнца и Света. И стали они солнцепоклонниками, детьми Света, светлыми людьми, людьми с белой кожей.