В тот раз все уселись за стол, накрытый вытертой клеенкой, и лопали пирожки с капустой. Когда оттрапезничали, баба Оня, глядя на них с Валей, вдруг спросила:
А женихи-то у вас есть, девчонки?
Рано еще о женихах думать, беспечно ответила Юлька.
Глядите, а то простреляете свою судьбу!
А я не простреляю, вмешалась сероглазая Танюшка. За военного летчика выйду замуж, вот!
Где же ты его возьмешь? усмехнулась Валя.
Колька из двухэтажки станет летчиком
Такая вот приятная непутевщина промелькнула в Юлькиной памяти, когда они спускались в тир.
Рамиль Ахсанович, увидев Юльку, расцвел улыбкой.
Девочка! воскликнул. Неужели ты пришла к Великому Татарину?
Он с иронией величал себя так, когда бывал в хорошем настроении. Хотя и не так уж ошибался. В свое время он показывал на стрельбище феноменальные результаты. Кто-то из журналистов назвал его в статье Великим Татарином и напророчил ему звание чемпиона мира. Но перед чемпионатом, когда он уже был зачислен в сборную под первым номером, вдруг стал катастрофически слепнуть. И вынужден был отказаться от участия в первенстве.
В гости или на тренировку? спросил Рамиль Ахсанович.
На тренировку, ответила Юлька. Вы же сами обещали сделать из меня большую чемпионку.
Он всплеснул руками:
Обязательно сделаю, девочка! Если ты сама этого захочешь
Полугодовой перерыв сказался. Юлька лепила восьмерки и девятки. Один выстрел даже загнала в семерку.
Ничего, девочка, подбодрил ее дед Рамиль. Ручки тебя подводят. Перенервничала, да? Весной все девочки нервничают.
У Вали Пинегиной пробоины не выходили из центрального круга. Она собиралась уйти в биатлон, потому пуляла, чуть ли не без передыху, расходуя свои тридцать патронов
Золотозубая мишень
1.
Выпускные экзамены ровно бы пролетели мимо Юльки. Золотая медаль, которую ей пророчили и родители, и учителя, оказалась в дальнем далеке сразу после сочинения. Наделала примитивных грамматических ошибок.
Ей на это было наплевать. От ее школьного провала страдала только маман. Но не буровила ее, как раньше, а только укоризненно вздыхала.
Пойду в наш пед, объяснила Юлька. Мастеров спорта туда принимают вне конкурса.
Но ты не мастер спорта!
Буду им.
Пожалуй, она и в самом деле могла бы выполнить норму мастера, потому что тренировалась, как проклятая. Выходя на огневой рубеж, заставляла себя вспоминать свой сон: черные мишенные круги на холеной морде и «десятка» на золотых коронках в развале жирных губ.
Рамиль Ахсанович покачивал головой и говорил с опаской:
Это слишком быстро и хорошо, девочка. Не перегори и не сорвись. Ты бьешь все свои рекорды. Тренировки не соревнования. Может, тебе отдохнуть?
Отдыхать она не собиралась. Планировала остаться в городе с отцом, когда маман уедет в санаторий. Ее отпуск приходился на время вступительных экзаменов в пед, куда Юлька так и не подала документы. И не собиралась этого делать. Но до поры до времени скрывала свои планы, чтобы не травмировать родителей. Когда маман уедет, объяснить отцу будет проще. Скажет ему, что пойдет работать в тир мишенным механиком, да кем угодно! Промолчит лишь о том, что задумала.
А задумала она ни мало, ни много, как совершить террористический акт. И не с бухты барахты, а основательно подготовившись, изучив обстановку и маршруты передвижения, чтобы выбрать наиболее подходящий момент.
Ничего из этого она пока не успела. Обстановки и обстоятельств не изучила. Когда появится подходящий момент, понятия не имела. Юлька умела только стрелять. Но боевого оружия у нее не было. Где взять винтовку? Не мелкашку, а настоящую, снайперскую, с оптическим прицелом? Она слышала, что любое оружие можно купить на черном рынке. Но где этот самый черный оружейный рынок? И как раздобыть деньги на снайперку Драгунова, о которой она прочитала все, что было в библиотеке, и которую никогда не держала в руках?..
Ты какая-то странная стала, Юлька, сказала ей Валя Пинегина, когда они возвращались с очередной тренировки. Тебя будто гложет что-то изнутри.
Вот тебе и простушка Валя! Догадалась каким-то чудом! Значит, надо вести себя по-другому: ходить на молодежные тусовки, валяться на пляже.
Валя о чем-то задумалась. Потом ни с того, ни с чего, вдруг спросила: