Поэт это blackoutы1 в отношениях.
С мелкотой разъяренной рукопашная дуэль.
Поэт это Божественное отшельничество.
И с одиночеством звёздный дуэт.
Поэт это крайности и максимумы.
Никаких компромиссов и середин.
Это болезни из области психосоматики,
И смертельная схватка с собою один на один.
Поэт приютит некормленного прохожего.
Стихотворной россыпью отделает небосвод.
А сам обрушится под кровом своей обескоженности
Но не понизит планку. И не предаст никого.
Поэта красит венец непризнанности.
Не к лицу ему лавры и пузатый престол.
Ему восставать из руин.
Потешаться над собственной тризною,
И, чтя привилегию избранных, писать в стол.
Поэт в эпицентре всех землетрясений,
Чёрных речек, терактов, путчей, коррид.
И на передовой он в лихорадке весенней.
Пульс поэта tempesta2. Состояние сердца: ГОРИТ.
Поэт это торжество нерентабильности
Искра выручки при срыве душевных жил.
Но свое занятие ни за что не оставит он.
Потому что «писать» для него переводится «жить».
Хоть Карамазовым будь, хоть Карениной.
В каждого целится свой термоядерный срок.
И когда призовут, я отчалю в свое измерение
С охапкой верных, спасительных строк.
«Добрый день, мой бескрылый ангел!..»
Добрый день, мой бескрылый ангел!
Как живешь? Как твои дела?
Где, скажи мне скорей, ты оставил
Два своих белоснежных крыла?
Что с тобою, скажи, приключилось?
Почему же так скорбен твой лик?
Отвечай, херувим мой бескрылый,
Отвечай не таясь, напрямик.
Я тебя постараюсь утешить,
Напою ключевою водой.
Не грусти, снова вырастут крылья,
Мы еще полетаем с тобой.
***
Стихами говорит моя душа,
Да нет, она стихами плачет.
На кончике ресниц горит закат,
Слезой горячей строчку обозначив.
Из переполненного сердца льется стих,
Расправив крылья, он взмывает в небо.
И лиры сладкозвучной голос тих,
Когда она поет про быль и небыль.
Дождем на землю падают слова,
Ложатся в зарифмованные строки.
И плачет беспокойная душа,
Заучивая вечности уроки.
Венецианский карнавал
Карнавал это радость и смех.
Карнавал это яркие краски.
Карнавал приглашенье для всех.
Надеваем костюмы и маски
Кормлю с ладони голубей
На площади Сан-Марко.
Венецианский карнавал
Закончился, как жалко.
Мы сняли маски, стерли грим,
Прощайте, Казанова.
Вы песни дивные свои
Мне не споете снова.
Бросаю розочку в канал,
Вздыхаю, жаль прощаться.
Не плачьте, милое дитя,
Не стоит огорчаться,
Мне шепчет милый господин
И руку предлагает.
Проходит все. И этот сон
Закончится, я знаю.
Отдайте просо голубям
И в небо посмотрите,
Венеция, любовь моя,
За мною повторите.
Три слова, только три всего
Излечат Коломбину.
Вы улыбнулись, добрый знак,
Хвала моим сединам.
Я высушил немало слез
И вы не исключенье.
Ваш поцелуй, дитя мое,
Мое вознагражденье.
Целую в щеку. Боже мой!
Вы, верно, Казанова!
Исчез попутчик странный мой
Не проронив ни слова.
Взлетела стая голубей
На площади Сан-Марко.
Венецианский карнавал
Закончился. Как жалко
Случайная неслучайность!
Получила из Германии долгожданную посылку с книгами. Часть книг забирала Эвелина Цегельник поэт, писатель, Заслуженный работник культуры Республики Удмуртия. Мы разговорились о творчестве, о планах, о мечтах. Я обмолвилась о том, что летала стюардессой и только что завершила работу над книгой «Расскажите, тоненькая бортпроводница», посвященной этой небесной профессии. Первая стюардесса, о которой говорится в книге Надежда Курченко. Она ценой собственной жизни спасла жизни пассажиров, заслонила дверь в пилотскую кабину, предотвратила захват самолета.
Самоотверженная девятнадцатилетняя стюардесса помогла мне, тогда ещё школьнице, понять, что в небесной волшебной профессии заключена не только романтика, но скрыт смертельный риск. Какое мужество и самообладание нужно иметь, чтобы отдать свою жизнь за других. Это сродни Библейской мудрости: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». (Евангелие от Иоанна 15:12)