И действительно, биография у Григория Иванищева была самая, что ни на есть подходящая. Происхождение пролетарское. Опять же партбилет в кармане. Десять лет партийного стажа это вам не хухры-мухры! И вообще все как по заказу! Бывший красный командир! Кавалерист! Полковую школу окончил? Окончил! Эскадроном командовал? Командовал! Осталось только летать выучиться. Все остальное Куцепалов брал на себя.
Иванищев еще с детских лет привык, что тот во всем верховодит. Поэтому, когда была допита следующая бутылка, махнул рукой и согласился.
На другой день он пошел в райком партии и выпросил путевку в аэроклуб. С горем пополам его окончив, Иванищев получил пилотское свидетельство, сел в поезд и направился прямиком к Куцепалову, который принял друга дорогого с распростертыми объятиями, оформил необходимые бумаги и со всеми обо всем договорился.
Через месяц новоиспеченный командир звена Иванищев вступил в должность, а через год, после введения в Красной армии персональных званий, получил воинское звание старший лейтенант
То, что военкомом назначили не его, а Калачева, у которого партийный стаж был почти вдвое короче, Иванищев воспринял болезненно. Майор Куцепалов, временно исполнявший обязанности командира бригады, но пока еще не утвержденный в новой должности, ничем не мог помочь старому другу. Но клятвенно обещал при первой же возможности замолвить наверху за него словечко.
Калачев посмотрел на молодого летчика, идущего на полшага позади, и подумал, что Иванищев явно парня за что-то невзлюбил. На него это было похоже. Невзлюбил человека и затирает теперь. Дурит, пользуясь отдаленностью от полка.
Военком вспомнил, как совсем недавно этот младший лейтенант представлялся ему по прибытии и, между прочим, произвел неплохое впечатление. Сибиряк. Из рабочих. Слесарь. И начальник авиашколы дал ему хорошую характеристику. Сто прыжков с парашютом это тоже что-то значит! Надо во всем, как следует, разобраться, решил он и снова посетовал, что до сих пор в эскадрилье нет комиссара. Парторг, старшина Николаев, в общем, справлялся с делами, но, понятное дело, комэска, будучи его прямым начальником, не очень-то с ним считался.
«Вовремя товарищ Сталин предложил восстановить институт комиссаров. Ох, как вовремя! подумал Калачев. Именно для того, чтобы таких самодуров, как Иванищев, в руках держать!»
Комэска уже успели доложить о прибытии военкома полка, и он встретил его на крылечке штаба с рапортом.
Калачев хмуро слушал с ладонью, застывшей у козырька фуражки.
Иванищев закончил доклад, и все трое зашли внутрь. При этом комэска довольно выразительно посмотрел на Пономарева, но тот сделал вид, что не заметил этого прозрачного намека.
В штабе за столом с необычно деловым выражением на холеном лице сидел старший лейтенант Ледневич. При виде военкома он вскочил по стойке «смирно» и замер, поедая начальство глазами.
Ледневича Калачев знал хуже, чем Иванищева, но информация о том, что комэска и адъютант в первой эскадрилье сошлись характерами на почве бытового пьянства, к военкому поступала уже несколько раз.
«Пора, пора наводить порядок в эскадрилье» снова подумал он.
Вольно! Калачев поморщился и повернулся к Иванищеву. Что это у вас тут за «вечные» дежурные появились?
У нас «вечных» дежурных не бывает, Владимир Николаевич. Только «вечные» двигатели. Давно менять пора, а мы все летаем и летаем, попытался отшутиться тот.
Но Калачев не принял игру и молча смотрел на комэска.
Пауза явно затягивалась.
А Вы, наверное, о Пономареве спрашиваете? попробовал догадаться Иванищев.
Калачев слегка прищурился.
Да Он у нас как-то задержался в дежурных. Зеленый еще совсем. Учится. С азов начинает. Со старта. Иванищев еще надеялся перевести все в шутку.
Товарищ капитан, холодно сказал Калачев. Доложите, почему этот летчик у вас не летает.
Иванищев понял, что дело идет к разносу, и резко сменил тон:
Младший летчик Пономарев отстранен мной от полетов за грубое нарушение дисциплины, товарищ старший политрук!
Он протянул ладонь за спину, и Ледневич услужливо сунул в нее свой давешний рапорт. Иванищев, не глядя, взял его и протянул Калачеву.
По мере чтения брови военкома хмурились все сильнее:
«Командиру 1 эскадрильи 22 ИАП
К-ну ИВАНИЩЕВУ
От адъютанта эскадрильи
Ст. л-та ЛЕДНЕВИЧА
РАПОРТ1 марта 1939 года в 10.00 мной было сделано строгое замечание мл. л-ку ПОНОМАРЕВУ за грубое нарушение дисциплинарного устава РККА, разгильдяйство и расхлябанность, выразившиеся в демонстративном отказе выполнить требования означенного дисциплинарного устава РККА в части приветствия командира и старшего начальника.