Глоток воды из замысловатой чашки, поставленной с вечера заботливым мужем, лишь оттенил горечь и сухость во рту. Голова тяжелым колоколом свесилась на подушку. В висках стучит, ухает, пульсирует густая, тягучая кровь. Хочется открутить, отвинтить, снять эту пустую, тяжелую, никому не нужную голову и аккуратно уложить рядом, чтобы не мешала. Не мешала жить
Распластанное тело не подчиняется, руки налились свинцом, ноги похолодели И спина О, эта спина Боль во всем теле сковала, пришпилила меня к кровати. Встать не могу И лежать уже невыносимо
Стас, позвала я мужа, Стас!
Взгляд его испуганных глаз полоснул по лицу, и я вновь провалилась в тяжелый, сумрачный, такой страшный сон
Врач на кухне о чем-то тихо разговаривала со Стасом. Потом долго названивала по телефону. Сквозь неплотно прикрытую дверь до меня доносился ее спокойный, сдержанный голос: «Да Женщина Сорок семь лет Криз Тяжелый В какую? Далековато А ближе? В коридор?!»
Нет, не надо в больницу, прокричала я в глубь квартиры, не поеду!
Больная наша очнулась, вошедшая в спальню врач осторожно, будто ребенка, взяла меня за руку, нащупала пульс. Погладила по щеке. Вот и порозовела уже. Молодец!
Постепенно ко мне возвращалось сознание. Страха не было. Лишь озноб колкими, противными мурашками расползался по всему телу, и зуб не попадал на зуб.
Робко, как-то боком, вслед за докторшей просочился муж. Потрогал лоб. Присел на краешек кровати. Улыбнулся:
Ты как? Говорить можешь?
Я кивнула.
Что со мной?
Не шевелись, сейчас фельдшер поднимется, отнесем тебя в машину.
В больницу не поеду! твердо произнесла я.
Ого, бунт на корабле, доктор привычным движением оголила мне руку, перетянула жгутом и ловко вколола в вену какую-то гадость.
Еще один укольчик Это поможет Обязательно
Посидела рядом, померила давление и, внимательно изучив мои расширенные от испуга и боли глаза, изрекла:
Угораздило же вас под Новый год с кризом свалиться! Сейчас в больнице только дежурные врачи остались, персонала никакого, а вам постоянный уход нужен, покой
И тихо добавила что-то важное, сокровенное, предназначенное только мне одной.
А потом, обратясь уже к Стасу, строго произнесла:
Пишите отказ и от жены не отходите, я на завтра актив в поликлинику передам, уколы начнут, а лучше капельницы Но это дорого Сможете заплатить?
Стас кивнул, а я закрыла глаза и вновь провалилась в сон
Муж сказал, что проспала я почти сутки. Иногда, просыпаясь, звала его, просила пить. Он подходил, аккуратно проводил своей теплой рукой по моему бескровному лицу, поил через соломинку, вздыхал. Успокоенный, возвращался к своему компьютеру.
Я оставалась одна, наедине со своими мыслями и так неожиданно свалившейся на меня болезнью. Перебирала в памяти наши даты, события, непростые, неровные отношения. Пыталась понять, откуда, из какой глубины сознания взялся этот страшный, тревожный, придавивший меня сон. Такой осязаемо-реалистичный, жуткий
Вдруг вспомнила: мне и раньше снились парапеты, мосты, орущие, обезумевшие люди, незнакомый, чужой город и река извилистая, мутная, с топкими берегами, заросшими осокой, тальником, ежевикой. И страх липкий, леденящий
Распутать, разгадать эти странные повторяющиеся сны мне не удавалось никогда Сны-загадки, рождающие тревожные, сумасшедшие мысли. Сны-предупреждения
Может, это река жизни, думала я, прозрачная, чистая и стремительная в юности, а потом такая путаная, извилистая, мутная. Вот и она скоро закончится, иссякнет, а счастья все нет. И никогда не было, и никогда я не чувствовала себя счастливой. Никогда Вечная тоска и неудовлетворенность И отсутствие всяческого доверия, даже к самым близким. И вечный страх за них
Мам, это усталость, депрессия, успокаивала меня дочь, полежишь, отдохнешь В Карловы Вары летом отправимся На воды Ты только выздоравливай Все будет хорошо
Выздоравливала я долго. Дважды в день приходила медсестра: ставила капельницы, мерила давление, делала уколы. Муж и дети нянчились со мной, как с маленьким ребенком. Ублажали Баловали И жизнь потихоньку, маленькими шажочками возвращалась ко мне. Я сама уже пыталась вставать и медленно, будто на ощупь, бродила по квартире.
Вот и умница, говорил Стас, радуясь моим успехам, поправишься, поедем на Волгу. Шеф обещал пансионат арендовать Для высшего звена На все лето