Избранная живая жертва изрядно запылившихся архивов, летописей, запечатленных хроник отечественной истории, чувствую себя здесь и сейчас знатным вельможей, удостоенным величайшего богатства способности знать и хранить. И бесконечно приумножать собственные кладовые золотом вновь открывающихся фактов. Обуреваем и новой идеей, точнее мыслью «когда-нибудь внук мой пытливый».
Кстати, обернемся чуток назад
К истории Ивана Болотникова (крестьянское восстание во времена царствования Василия Шуйского)1617
Смута
Вступивши на престол (1606 г.), Шуйский целовал крест, что ему, «не осудя истинным судом с боярами своими, никого смерти не предавать, вотчин, двор и имения у братьев, жены и детей преступника не отнимать, если они не виноваты, доносов ложных не слушать, но исследовать всякое дело как можно обстоятельнее, а ложных доносчиков казнить, смотря по вине, какую возвели на другого». Разослана была по областям грамота от имени бояр и всех людей московских с известием о гибели Лжедимитрия и возведении на престол Шуйского. В этой грамоте говорилось, что Гришка Отрепьев овладел царством с бесовской помощью, всех людей прельстил чернокнижеством.
Но эта странная грамота могла произвести только недоумение в жителях областей: недавно извещали их из Москвы, Годунов18 свергнут истинным царем Димитрием19; теперь уверяют, что этот Димитрий был обманщик, злодей, еретик и чернокнижник; объявляют, что он погиб за свое злодейство; но как погиб это остается тайной. Объявляют, что избран новый царь; но и кем? неизвестно; советные люди из областей не участвовали в избрании Шуйского: новый царь сел на престол тайком земли, с нарушением формы уже священной, по которой царь, по наследству вступающий на престол, должен был выбираться по совету всей земли, а не одних москвичей. Таким образом, известительная грамота Шуйского порождала только неудовольствие и недоверчивость; не доверяя человеку, который без ведома всех сел на престол, не знали, кому теперь верить, и наступило смутное время».
Историю Ивана Болотникова, вождя первого крестьянского восстания на Руси, впервые услышал из уст школьной учительницы. И не так была занимательна канва исторических событий, как то обстоятельство, что главную (одну из главных) ролей в ней играл мой однофамилец. После урока одноклассники задергали намеками и прямыми насмешками: не дед ли, мол, этот вождь Иван, не прадед ли Признаться, это раздражало. И урок истории запомнился именно обидой, что это случилось со мной однофамильцем Но что я узнал об Иване Исаевиче из урока? Помнится только то, что был вождем И куцее знание это, времена всплывающее из школьного опыта, не обрастало по жизни деталями, не обогащало меня новыми подробностями. К счастью, школьный опыт обиды на однофамильца вскоре затушевался гордостью. Ведь впрямь крестьянский вождь мог оказаться из моего родового племени Точнее, моя семья могла оказаться его родней Так кто же он был на самом деле? Откуда родом? Успел ли оставить потомство? С этими вопросами я жил до поры, которая понудила к первым разысканиям.
«А как после Ростриги сел на государство царь Василий, и в украинных и северских городех люди смутились и заворовали
И под Кромами у воевод с воровскими людьми был бой, и из Путимля пришел Ивашка Болотников да Юшка Беззубцов со многими северскими людьми И после бою ратные люди далних городов ноугородичи, и псковичи, и лучане и торопчане под осень быть в полкех не похотели, видячи, что во всех украинных городех учинилась измена».
«К Кромам сходились все дороги с юга на окские верховья, Болотников, за один месяц вздыбивший Северскую Украину, поднял Ливны, Елец, Алексин, Каширу. Те самые Ливны, что «всем ворам дивны», тот самый Елец, что «всем ворам отец».
Он шел в Кромы выручать осажденных воеводами кромичан. Силы его прибыло. Были с ним холопы и крестьяне стрельцы и казаки; серпуховичи, болховичи, туляки, алексинцы, медынцы хмельники, овчинники, скоморохи, веретенники, сковородники, сапожники, плотники, гвоздочники.
Подле самых Кром люди, посланные «для вестей» вперед донесли: «Встала Рязань старая! Братья Ляпуновы идут с целою ратью! А в царевом стану шатость; люди все в изнеможении, а воеводы один другого побить хотят!..»20