Голубиная работа
[1]
Я летаю на спине
В голубом небесном небе,
В клюве вишенку держу.
Самолетик молодой
Пробежал неподалеку
И за облако нырнул.
Он торопится домой,
Он везет для нас приветы
Из далеких дальних стран.
Я домой не тороплюсь
У меня работы много:
Голубая-голубая
Голубиная работа
В небе вишенку держать.
Прерванный сонет
В мгновенье вечера что вечности ничтожней,
Когда зеленая звезда обронит свет,
И щиколотку тронет подорожник,
Росой отметив босоногий след?
И вся тщета людей и суета планет
Всего лишь пыль на крылышке тревожном
У мотылька: коснись неосторожно
И цвета нет, да и рисунка нет,
И вся-то жизнь как прерванный сонет.
Баллада о телеграмме
В ночь телеграмму принес почтальон
Три слова: «Ваш друг в беде».
И в ту же минуту отброшен сон,
И страхов накинулся целый мильон:
Что, как, почему и где?
А младший мой сын, как назло, заболел
В эту осеннюю стынь,
То жаром он пышет, то бледен, как мел,
И врач от него отходить не велел,
Но остался с соседкою сын.
А позднею ночью автобусов нет,
А надо весь город пройти.
От самого дома за мною вослед
Гнусавит сопля восемнадцати лет:
«Нам, крошка, не по пути»?
И я выхожу поскорей на Неву
Там ветреней, но светлей.
Иду, замерзая, от злости реву.
И пуговицы в волнении рву.
Ох, дождик! Хоть ты не лей
Но вот позади новостроек район,
Гранитным стал берег Невы.
Стоит постовой. Подозрительно он
На мой перепачканный смотрит капрон:
«Гражданка! Куда это вы»?
Плюю на блюстителя и бегу.
А он, встрепенувшись, за мной,
Свистит, ругается на бегу,
А я объяснить ничего не могу,
И вдруг такси под стеной!
Был с юмором, видимо, парень-таксист
Навстречу мне дверцу открыл.
Рванул он и сзади растаял свист,
Как будто на паре крыл.
Я шарю в карманах одна вода,
А счетчик мелькает рублем
Тот парень простит меня, верно, когда
Стихи эти встретит мои, но тогда
Я ушла проходным двором.
Прошла метеором все три этажа,
В жизни так не неслась!
В квартиру врываюсь уже не дыша.
Друзья за бутылкой: «Что, хороша
Хохмочка удалась?
Ну, что ты уставилась, как истукан?
Твою верность мы знаем сейчас»!
Ну, что ж, друзья, наливайте стакан,
Выпьем за дружеский этот обман
И за то, что я вижу вас.
Месяц ревность
С чего ты взял, что листья с яблонь опадали?
Они с тоской зеленой отпадали
От яблочных незреющих боков.
Опаловая падаль облаков
Под яблонями в лужах допревала.
Дойдя до середины, до привала,
Сентябрь на опустевшей грядке спал
Он опустился, спился и устал,
Утратил краски и забросил кисти.
В кадушке дождевой уныло кисли
Кленовых листьев плоские мазки.
Цветной капусты жирные мозги
Флюиды диабета излучали,
И паутины липкими лучами
Куски пейзажа были скреплены,
Но по краям убогой пелены
Все пятна неопрятно расползались.
А в центре гуттаперчевый физалис
Жеманничал, румянился и лгал,
Качался и голодных птиц пугал.
Пройдусь по саду. Горькая отрада!
Цикуты благородная отрава
Уже созрела. Я тебя сожну,
Костлявый зонтик твой в руке сожму.
Осенью
Когда упали яблоки в саду,
Отрада лета перешла в отраву
Вина домашнего, бродившего во рву
И отравлявшего мне жизнь мою по праву.
По праву ленному владелицы судьбы
Или души своей они, как будто, сестры
Вступила я на этот коврик пестрый
Бездумной лесопарковой ходьбы.
Там я читала осень по слогам,
А ветры тоньше птиц апрельских пели,
А дождик был пленительней капели,
И опадала рощица к ногам.
Не весела была я, но чиста.
И не одна я все мы в эту осень
У красных кленов милостыни просим
И музыки с осеннего листа.
Ночь
Тихо. И листья не падают с кленов.
Ветер, ты их до утра не морочь!
Тихо проходит по улицам сонным
Черная кошка по имени Ночь.
Рядом иду я. Касаясь рукою
Гладкой и теплой кошачьей спины,
Все позабытые двери прикрою,
Всем наколдую хорошие сны.
Ковшик Медведицы зорькой пролился
Злее бессонниц не знаю врагов.
Видно, никто за меня не томился,
Присно и днесь и во веки веков.
Господи, Боже ты мой, да за что мне
Эта бессонница, эта напасть?
Разве владею я совестью темной,
Разве сожгла меня черная страсть?