Она умерла. Много лет назад.
Я чувствовала себя так, будто меня ударили в спину ножом, который прошел сквозь меня, прямо в сердце.
Ты лжешь, сказала я дрожащим голосом. Я не собиралась плакать, я просто была слишком сердита и наивна; я все еще надеялась, что в этом мужчине есть хотя бы что-нибудь хорошее. Судя по всему, я ошибалась. И я была в секундах от того, чтобы передумать и схватить кухонный нож. В конце концов, этот подонок не заслуживал того, чтобы жить.
Думай, что хочешь, сказал он со всем отвращением, что у него было к этому месту и так называемой дочери, то есть мне. Я опаздываю на деловую встречу. У меня нет времени на то, чтобы слушать, как ты жалеешь себя.
Я не желаю тебе успеха, мистер Монтгомери. Надеюсь однажды ты сгоришь в аду. Потому что, если ты победишь на выборах, эта страна отправится в ад еще раньше тебя.
Как ты смеешь говорить
Мистер Монтгомери, произнес знакомый голос из-за спины телохранителя. Думаю, сейчас вам пора вернуться к своим обязанностям в конгрессе.
Уилл шагнул вперед, игнорируя попытки телохранителей остановить его.
Мистер Блэр Какой приятный сюрприз
Уилл
Луиза, сказал он резким голосом, сверля моего отца убийственным взглядом. Ты в порядке?
Да, сенатор уже уходит.
Я была так шокирована тем, что увидела Уилла, что почти забыла о присутствии своего отца.
Удачного дня, сказал папочка сквозь стиснутые зубы и последовал прочь в сопровождении своих телохранителей.
Мы с Уиллом уставились друг на друга. Мне так многое хотелось сказать ему, но слова не шли из моего рта. Я просто продолжала смотреть, смотреть и смотреть.
Господи, я практически забыла, как могущественно Уилл всегда выглядел. Внезапно показалось, что моя квартира стала еще меньше, чем была на самом деле. Он был как всегда великолепен, одетый в пару темно-синих джинсов, такую же рубашку и черный кожаный пиджак, из-за которого он почему-то выглядел немного безрассудно. Я заглянула в его глаза, и все мое тело затрепетало, беспомощное против его брутальной привлекательности и чувств, которые я испытывала к нему. Он стал каждым моим вздохом и каждым биением моего сердца. Я не могла думать ни о чем другом, кроме как растаять в его объятьях. Запах его одеколона коснулся моих ноздрей, и я сделала глубокий вдох, позволив смеси из дерева и пряностей захватить меня. Так же, как тогда, когда он впервые прикоснулся ко мне в одной из танцевальных комнат «Ле Папиллон», сейчас я могла ощутить его невидимые прикосновения повсюду, где останавливались его глаза, упивавшиеся каждым дюймом моего тела.
Я боялся, что, когда доберусь сюда, будет уже слишком поздно, сказал он, сделав крошечный шаг вперед. Он ведь не пытался тебя обидеть?
Уилл старался говорить спокойно, но я слышала волнение в его голосе.
Я покачала головой, все еще не в состоянии говорить.
Глаза Уилла путешествовали по моему наряду, и я мысленно выругалась, желая быть одетой в нечто более подходящее для встречи со своим любимым, которого не видела несколько месяцев.
Время больше не имело значения. Как будто тех длинных дней и ночей без него и вовсе не существовало. Как будто мы вернулись в его дом, делясь безмолвными посланиями, которые могли сказать куда больше, чем слова. Будто он до сих пор был моим, а я его безусловно. На мгновение я подумала о том, чтобы снять халат и остаться лишь в его рубашке, но потом передумала, понимая, что снятие хотя бы одного элемента одежды закончит этот разговор без слов, а ни один из нас не был к этому готов. Возможно, я была даже слишком готова к такого рода разговору, и именно поэтому мне следовало подумать о чем-то другом.
Я проглотила свое желание подбежать и обвить его руками и спросила:
Хочешь чашечку кофе?
Он вздохнул с облегчением, будто боялся, что я укажу ему на дверь, и кивнув, ответил:
Да, пожалуй.
Мы еще раз молча переглянулись, потом я развернулась и отправилась на кухню, надеясь, что не споткнусь и не упаду по пути туда. Это стало бы еще одним прекрасным моментом моего ужасного утра. Мне казалось, будто ноги мои были сделаны из желатина. Я не чувствовала ничего, кроме дикого биения своего сердца, которое, подобно барабану, эхом отдавалось в моей голове.
Я пришла на кухню, отыскала чашку и налила в нее кофе. Потом открыла сахарницу и