Не огорчайся, Наташенька, здесь на лоне природы отдохнешь от суеты городской жизни, театральным жестом я вскинул руку.
Торжественно, как в храме, рассмеялась она.
На время твоего отпуска готов стать гидом, предложил я.
Но здесь нет исторических достопримечательностей?
Зато неподалеку есть пруд, в котором можно купаться, а на берегу загорать.
Хорошо, начнем путешествие с посещения пруда, а то ведь жара, зной, приняла она мое предложение и после паузы призналась. Хотя в пору детства мы находились в разных группах и ссорились, но ты был достойным соперником.
Давай мириться, прикоснулся я к ее руке.
Так быстро? повела она тонкой бровью. Прежде я погляжу, как ты себя поведешь, то может, придется продолжить бои местного значения?
Хорошо, принял я правила ее игры и спросил. Ты любишь поэзию, стихи?
Она утвердительно кивнула своей прелестной головой и я, глубоко вдохнув воздух, старательно прочитал:
Только сердцу дороже,
Только взору милей
Та девчонка, что может
Скоро станет моей.
Похвальная самоуверенность, улыбнулась она, слегка наклонив прелестную голову, и спросила:
Кто эта девчонка?
Вымышленный, символический образ. Есть же у Блока Прекрасная дама. Почему бы и мне вообразить прекрасную незнакомку, вдохновляющую на творчество. Без Музы-вдохновительницы жизнь лишена ярких красок , чистых чувств и гармонии.
Да, пожалуй, любимые женщины стали стимулом для расцвета талантов многих поэтов, живописцев, музыкантов, певцов, актеров, согласилась Наташа.
Девушку окликнул ее дядя Петр. Мы расстались, договорившись, что завтра я проведу Наташу к пруду, расположенному в трех километрах от села. Благо наступала суббота и я был свободен от журналистских дел.
4
Утро следующего дня выдалось солнечное, погожее. В небе на восток плыли белые, словно мраморные облака. В зелени высокой акации, растущей неподалеку от крыльца моего старого дома, слышалось пение скворцов. На верхушке среди сплетения ветвей находился скворечник. А внизу у штакетника разросся куст колючего шиповника.
В зелени резных листочков начинали краснеть плоды. Над крышами села, словно оранжевый бубен, плыло солнце. Я вышел на улицу и вскоре очутился возле дома Петра Егоровича. Открыл калитку и по дорожке, обнесенной кустами смородины, прошел к веранде. Дик меня встретил лаем, так как вполне справедливо посчитал за чужака, ведь в обычное время я не вхож в этот двор. На его заливистый лай вышел хозяин.
Проходи, Сашко, гостеприимно встретил он меня.
Где Наташа?
И чем она тебя приворожила? хитро прищурил он глаза.
Я обещал ей показать дорогу на пруд.
Вот оно, что, усмехнулся мужчина и почти шепотом, предупредил. Ты там гляди, чтобы без глупостей и баловства. Наташке сначала надо институт закончить.
Наташа, к тебе пришли! крикнул он в приоткрытую дверь. Из глубины дома до моего слуха донесся шум ее торопливых шагов. Девушка предстала все в том же розовом платье.
Привет Саша! произнесла она и улыбнулась. Значит, не забыл о своем обещании.
Не забыл.
Я готова в поход.
Она взяла авоську с пледом и свертком. Мы вышли за околицу села. По сторонам проселочной дороги зеленели плантации виноградников с белыми столбиками шпалеры. Через час пришли на пруд. Когда поднялись на земляную плотину, то перед взорами открылась прямоугольная заводь. На глинистом, с одной стороны пологом берегу росла люцерна и зеленой лужайке были рассыпаны ее сиренево-фиолетовые соцветия. Вблизи паслись лошади, а на противоположной стороне урчала насосная станция, качавшая воду по трубам на овощную плантацию. Лошади подходили к срезу воды и жадно тянули ее губами, утоляя жажду.
Они, наверное, кусаются? спросила Наташа, опасливо озираясь на животных.
Конечно, коль есть зубы, улыбнулся я и поспешил успокоить. Но красивых и добрых девушек они не трогают. Поэтому тебе ничего не угрожает.
В отдаленном месте пруда резво плескалась детвора из ближних сел. Подростки выбегали на сушу и с разгона бросались в прохладу, вздымая искрящиеся в лучах солнца брызги. В нескольких десятках метрах от них под плакучей ивой расположились юные рыбаки с ореховыми и бамбуковыми удилищами.
Наташа расстелила на траве плед. Смущенно поглядела на меня. Потом, стыдливо отвернувшись, сняла с себя легкое ситцевое платье и осталась в темно-сиреневом купальнике, плотно прилегающем к ее стройному и гибкому телу. Оставляя на мокрой глине у среза отпечатки своих маленьких ступней, попробовала воду.