Сережа, зачем тебе все это? Выписал бы себе и своим сотрудникам премии. Цены растут, и деньги лишними не были бы. Тем более что мы всей семьей собираемся летом отдохнуть в Кисловодске, попить водичку, подлечиться.
Знаешь, Аня, чего я боюсь? Погрязнуть в этом во всем. Я сторонник того, чтобы люди жили в достатке, но не в роскоши, которая убивает в человеке всё человеческое. Я, в конце концов, не на бизнесмена учился, а на разведчика. И еще: ты посмотри, как бедствуют пенсионеры, другие малоимущие люди. Наш Матюхин на полном серьезе выполняет идею этого Егора Гайдара о переводе северов на вахтовый метод работы и выдавливает лишних людей на «материк». Вот и попали северяне в ножницы денег на переезд не дают, а социальные программы свернули. Как им жить? Вернее, выживать?
Жена неожиданно улыбнулась. Гусев вскипел:
Что смешного я сказал? Нельзя же так, Аня!
Сережа, не обижайся. Ты все правильно говорил. Я просто вспомнила предсказание, данное тебе в Хабаровске, и подумала: хорошо бы наш президент так же думал, как ты. Не ты ли его преемник? Может, и самом деле тебе в президенты пойти?
Гусев улыбнулся:
Ну, во-первых, не от нас с тобой это зависит. А потом, с такой женой, как ты, поедешь в Москву, как же. Вспомни, что ты мне сказала тогда: «Можно, конечно, и президентом поработать, но в этой развратившейся Москве жить с детьми я больше не хочу». Как любой уважающий себя мужчина, я прислушался к мнению жены, и спокойно поехал в Хабаровск, а потом вот сюда. И правильно сделал. Четыре года прошло, а никаких признаков переезда не видно.
Да, ты прав. В Москву ехать я не желаю, а спать еще как желаю. Пойдем, президент, спать.
Пойдем.
Пару раз, правда, прилетал из Москвы Игорь говорил, погостить, привозил книги.
Сейчас без этого, объяснял, нашему брату нельзя. Еще года четыре-пять осталось, вот укрепимся, и тогда свое слово скажем.
А какое слово-то говорить будем? Опять какую-нибудь партию к власти?
Сначала сами, причем не важно кто, потому что руководить будем вместе, а потом Впрочем, что я тебе говорю, сам уже давно догадаться должен. Давай пока об этом не будем. А то так все проболтаем. Привет тебе от Георгия Александровича и помалкивай. Пошли лучше за стол, а то твоя Анна нас уже заждалась.
На столе у Гусева черными корешками светились очередной том Константина Леоньева и «Народная монархия» Ивана Солоневича. Все предыдущее, что привозил Игорь, Сергей Андреевич уже прочитал и расчиркал карандашом. А там были не только русские дореволюционные и эмигрантские книги, но и разработки по современной западной экономике, политологии, философии. Долго живший за границей Гусев и раньше кое-что из этого читал, но теперь был повод еще и освежить знание языков, которым учили в академии.
* * *
Кто знает, почему называется моржовый? Вот именно, никто не знает. А у меня есть. Подарили. Владимир Геннадиевич Матюхин открыл шкаф и достал оттуда огромную кость размером с локоть даже больше. Он у моржа вообще не опадает, а только, когда не надо, уходит внутрь.
Заржал, а вместе с ним засмеялся директор совместного предприятия «Мор-Си» Василий Васильевич Мохов.
Охотники наши привезли. А вот изделия из клыка. На заказ сделали. Матюхин улыбнулся и достал резную статуэтку занимающейся любовью пары. А вот еще. Вторая статуэтка была на ту же тему, но в другой позе. Ну ладно, к делу давай. Короче, сейчас мой помощник подготовит текст договора администрации области на добычу 10 тысяч тонн минтая. Расчет как договаривались.
Владимир Геннадьевич, ты же меня столько лет знаешь. Комсомолом руководили вместе, парторганизацией так же вместе. Хоть раз я тебя подвел? Все будет путем. Как условились. Минтай у нас, то есть, у «Мор-Си» японцы берут по 610 долларов за тонну. Ты, то есть администрация, отдает его по 530 долларов за тонну. Итого 80 долларов с тонны это же 800 тысяч чистого дохода. Эти деньги японцы переводят на твой счет в Сиэтле, то есть, на счет Рона Мюллера. Твоих там 300 тысяч, наших с Роном по 250 тысяч. Егор в Москве прикроет. Отдашь нам, Владимир Геннадьевич, лимит области на вылов крабов, так мы с тобой миллионы заработаем.
В дверь постучали и вошел помощник губернатора по экономике Иван Николаевич Федин, лет сорока, долговязый, светловолосый, в очках в мощной роговой оправе с папкой для бумаг в руках и, обращаясь к Матюхину, Федин сказал: