В единое восхитительное чувство слились в душе радость и грусть. Печально знать, что твой предмет недосягаем. И зачем только не существует лекарства от любви? Нужно, чтобы была микстура чтобы выпить залпом и вот уж опять здорова, опять спокойна и не влюблена.
Но отчего-то ей хотелось и дальше быть влюбленной
Маля Кшесинская росла в театральном мире, где были свои секреты и тайны. О некоторых она была осведомлена. Великие князья, к примеру, нередко увлекались балетными артистками и даже имели от них внебрачных детей. Вот именно увлекались: подобные связи обозначались такими вот намеренно легковесными словечками. Но чтобы любовь, взаимная и равноправная такого не было никогда. Чтобы великий князь (не говоря уж, наследник престола) полюбил танцовщицу (не говоря уж о том, чтобы на ней жениться), это не могло быть в принципе. Слишком разное положение в обществе. Слишком высоко на самой вершине располагается синеглазый Николай Александрович. Как бы тривиально это ни звучало, она не его круга он навсегда останется для нее мечтой красивой мечтой.
И все же она не собиралась предаваться унынию. Весна и солнце и этот свежий влажный ветер жизнь прекрасна!
«Вот именно, целая жизнь у меня впереди. Молодость, любовь, блестящая сценическая карьера. И сколько горизонтов открывается передо мною теперь! Я красива, талантлива я люблю танцевать! И, судя по вчерашнему успеху, у меня это прекрасно получается»
Радость жизни кипела в ней, играла на румяных щеках, блестела в веселых глазах, светло и беззаботно оглядывающих такой же румяный и розовый весенний город. Губы барышни то и дело складывались в улыбку.
Предстоящий день начинался радостно и многообещающе.
9
«Как мне быть, как мне быть теперь?..» со смехом пропела Малечка Кшесинская, легко взбегая по чисто выметенным ступеням училищного крыльца, сохранившим полосатый след от дворничьей метлы.
В классе она занималась с особенным удовольствием и пока выполняла экзерсис, не раз ловила на себе ревнивые взгляды сокурсниц.
Любимый преподаватель классики, сумрачный и немногословный Христиан Петрович Иогансон, идя дозором вдоль стоявших у палки учениц, равнодушно опускал тяжелые темные веки (милый Христиан и не подозревал даже о присутствии своем в туманных девических снах). С неистребимым шведским акцентом, забавно, едва ли не на каждом слоге, расставляя ударения, во второй уже раз он негромко заметил: «Недурно, Кшесинская, весьма недурно». (Из уст Иогансона это звучало как большая и редкая похвала, не доставшаяся за время экзерсиса никому кроме Матильды). И она знала, что преподавательское благодушие никак не связано с ее вчерашним успехом равно как и с милостивым вниманием к ней Государя. Вовсе не таков был суровый Христиан, чтобы хвалить ученицу потому лишь, что она заслужила еще чье-то одобрение пусть и самого монарха. Иогансон с его европейским демократизмом был решительно чужд российскому клевретству.
«Балет вот подарок судьбы, мое главное счастье! И отчего так безупречны эти линии рук, спины, шеи? И обязательный признак балерины: прелестный крутой подъем (склонив набок голову, она полюбовалась вытянутой ногой в розовом трико) и почему это так красиво? Похоже на шею розового фламинго. Красота неписанная, как говорит сестра Юля. Нет уж, как хотите, но я определенно мила и даже очень, очень мила».
Она полюбовалась собственной рукой с длиннопалой маленькой кистью. Легкая ножка будто бы сама собою взлетала в гран батман выше головы, пируэты удавались безукоризненно точными, а прыжки особенно высокими и затяжными пространство зеркала длило их без видимого конца. Да и стоило ли приземляться, стоило ли расставаться с веселым чувством полета?
«Я летаю как в том моем сне. Sauts de basque и grand echappe во вторую, emboites вперед, tour, и assemble вперед, шесть emboites назад, и шестнадцать petits changements8 слегка запыхавшись, она напевала себе под нос заданную Иогансоном комбинацию. Все в ней было настроено на вселенскую любовь, душа пела вместе с роялем концертмейстера Да и сам рояль гремел сегодня как-то особенно чудно и вдохновенно: не рояль корабль под черным лаковым парусом И какое же это счастье танцевать! О, мой любимый балет! За какие заслуги подарена мне эта роскошь?»
«Неплохо, рассеянно и словно бы невзначай в очередной раз обронил Иогансон, проходя мимо; кстати, госпожа Кшесинская, после звонка попрошу вас задержаться в классе. Потрудитесь подойти ко мне для некоторых замечаний».