Андрей Драгунов - Дни. Поселковая поэзия стр 4.

О, старые морщинистые руки,
таскавшие песок и грязь на стройку
большого дома может быть от скуки,
а, может быть, чтобы забыть про койку
в пустой квартире и не спиться раньше 
положенного срока не забыться 
от осознания, что  больше  нету  дальше
и вечером в тоске своей напиться
потом уткнуться в грязную подушку,
вдыхая собственный свой запах перегара,
а утром мыть издёрганную душу
и есть яичницу со сковородки старой.

В окне всё то, о чём  не пожалеть 
уже потом то есть  картина мира:
собака, дерево, фонарь горит на треть 
от мощности, дорожка до квартиры,
в которой я и, чёрт возьми, окно,
в которое гляжу  не отрываясь
немного неба, но оно  одно,
размноженное тем, что все скрывают,
то есть  любовью. Ветрено и дождь 
картина мира  в сточную канаву
сливается  стекает  не поймешь 
что выдумка, а что её  по праву
наследницы. Холодная вода
перетекает, как меридианы 
из карты в карту, чтобы иногда
быть в курсе  где покинутые страны
деревни, поселенья, города 
из бывших жён, куда  лишь  только  мыслью,
не возвращаясь больше никогда,
ну, разве, в той, другой  возможной жизни.

и подпись сокращается до «А» 
из пункта «Д» В процессе сокращенья
объект состарился  до пыльного угла,
в котором вариант преображенья 
не так хорош  не как могло бы быть
Хромой стрик идёт из магазина
с одним вопросом  Жить или не жить!.. 
в пейзаже запах жареной резины,
гнилой травы, дешёвых сигарет 
в войну такие шли по разнарядке,
как говорили  с родины привет
и подпись в разлинованной тетрадке 
за получение. Объект из пункта «А»
спешит добраться до своей квартиры,
чтоб букву «Д» увидеть из окна
и сохранить  чуть-чуть ориентиры.

и потолки такие, что небо  ближе,
даже туман вползает чуть ниже крыши
и растекается  будто бы  был обижен
тем что его сослали на землю  свыше
дальше обычного, к чужому, увы, порогу,
откуда  уже  автобусом  по расписанью
далее поездом, где проводница за ради Бога 
напоит чаем и выслушает признанья
беглого пасынка облака  в грязном тамбуре
Знал бы отца сидел бы послушно дома
не гулял бы по миру вместе с цыганским табором,
а где-нибудь рядом в парке, где всё знакомо.

Чем пахнет утро понедельника?
Горячей булочкой и чаем.
Возможностью быть собеседником
того, с кем встретился случайно
и разделил с ним воскресение
ещё ноябрьским туманом,
травой неубранной  последнею
и дворника  хмельным обманом,
что уберёт до потемнения
и будет пахнуть лишь морозом 
слова его  для утешения 
не более  так  не серьёзно,
поскольку  понедельник, утро 
не до травы, не до работы
Кукушка  не года  минуты 
отсчитывает для кого-то,
кто выжил утром понедельника,
договорившись о прощении 
под чай на кухне  с собеседником,
что встретил прошлым воскресением.

Я привык засыпать под шипение телевизора
или под трещание репродуктора
под верещание соседа капризного,
почти, как женщины  в форме кондуктора 
контролёра на станции  так!..  озвученное одиночество
то есть, койка в комнате, заставленной книгами,
не вникая в прочитанные пророчества 
всего  телевизор  с переводными фильмами
Просто привычка потрескивание поленьев 
почти снотворное, выписанное в поликлинике,
сваренное из листьев редких деревьев,
но однажды выпитое пьяными собутыльниками 
до последней капли Спасаешься телевизором 
новостями из прошлого, чужим  слишком громким голосом,
то есть, снотворное, сделанное провизором 
было для школьного возраста  не для взрослого
и засыпаешь, как будто не будет завтрака
крепкого кофе и выкуренной сигареты 
на пустой желудок и дикторша  вдруг  заплакала,
что не стало певца, а это  плохая примета.