Душно в вагоне, жара не стерпеть,
Нервы людские нам надо беречь.
Детское личеко, нежная роза,
Давка в вагоне житейская проза.
Злость, недовольство затихли в вагоне,
Радость проснулась, спокойно в салоне.
Детская нежность красой покоряет,
Волны людские порой усмиряет.
Давка пройдёт и усталость, и злость,
Главное, чтоб деткам
спокойно жилось.
В Таверне
В порту в Таверне у причала,
Где ветром мощным бриг качало,
Матросы пили крепкий грог,
Им наплевать было на рок.
А ветер в гавани крепчал
И бил корабль о причал.
От жара, что в Таверне был
Или от грога, что здесь пил
Бывалый шкипер говорил:
Во многих побывал морях,
В кровавых битвах и штормах,
Но после битвы и штормов,
Всегда с девицами готов
Я разделить постель и грог,
Видать Нептун мне в том помог,
За женщину готов я биться,
Чтоб славою мужской гордиться.
Проткну любого молодца
Или шкодливого юнца,
Что станут на моём пути.
Готов пред братией своей,
Пройдя сквозь ядра батарей,
Всем доказать, что сила есть,
Могу с любого сбить я спесь.
Жаль, что красавиц здесь не видно,
Ну, до чего же мне обидно.
Вдруг сбоку заскрипела дверь,
И верь приметам иль не верь,
Цыганка юная, младая,
Его глазами обжигая,
Легко скользила меж столов,
И не роняя громких слов,
К нему приблизилась шутя:
Ну что же шкипер, вот и я.
Матросы хмельные взревели,
А ж шпаги в ножнах зазвенели.
Ну, кто сразится за любовь?
В ком заиграла уже кровь?
И разбивая с треском склянки,
Уж одуревши от гулянки,
Поднялся вдруг Гигант пират,
Любовью жгучею объят,
К цыганке руку протянул,
Мельком на шкипера взглянул.
Кто может здесь перечить мне?
Гореть ему тогда в огне.
Любому череп проломлю,
Цыганку юную люблю.
Вдруг нож у шкипера блеснул,
Он грудь гигантскую проткнул.
Пират огромный захрипел,
Бессильно, медленно осел
И рухнул он к ногам цыганки.
И уж не прежние гулянки,
Таверну тишина пронзила.
Все удивлялись, как верзила
Покорно лёг к ногам девицы.
Уже не скрипнут половицы
Уж не поднимется пират,
Что сватке с шкипером был рад.
Бывалый шкипер точно бил,
Уняв гиганта, его пыл.
Но, тишина не вечно длилась,
Толпа на шкипера дивилась.
Нельзя за юбку мавританки
И в боле долгой, дикой пьянке
Кинжалом жизни укрощать,
Чтоб похоть только ублажать.
Трезвели быстро моряки,
Взметнулись в ярости клинки.
Но кто со шкипером сразиться?
Не каждый может так гордиться
И выходить из смертных драк,
Как этот бешеный моряк.
Цыганку ужас охватил,
Уже урезав её пыл:
О, шкипер, что ты натворил!
За что гиганта ты убил?
А шкипер тихо говорил:
Гиганта за тебя убил,
И ты должна моею стать,
Не повернуть назад опять.
Никто не справится со мной,
И мы с тобою на покой
Пойдём в твои апартаменты,
Твой лепет жалкий аргументы,
Лишь распаляют вновь меня,
Хочу любовного огня.
С тобою слиться в этой ночи,
Терпеть и ждать уж нет у мочи.
А ветер злился за стенами,
Он жаждал грозного цунами.
И гнал за валом новый вал,
Суда на прочность проверял.
Зачем же шкипер торопиться?
Ты не влюбленный, ты убийца.
Раздался голос из угла,
И отодвинулась вдруг мгла.
Стоял там стройный матадор:
Не смоешь шкипер ты позор,
Со мною будешь прежде биться.
Не охладила знать водица
Тебя, бродящего в морях,
Ты сеешь ужас, в сердцах страх.
Он тенью к шкиперу метнулся,
А тот спокойно увернулся.
Клинок и шпага зазвенели,
Матросы яростно ревели.
Сильна у шкипера рука,
А матадор, как сатана
Работал шпагою игриво,
Как будто и не пил он пива.
Но шкипер в драке не впервой,
И он уверенной рукой
Ломает шпаги рукоять,
Чтоб молодому показать,
Что смерть юнца в его кинжале.
Да, видно шкипер был в ударе.
Казалось миг и матадор
Найдёт здесь смерть и свой позор.
Но часто смерть встречал юнец,
Он знал, что струсишь и конец.
Он уклонялся, а кинжал
Лишь ткань на кителе пронзал.