Женская фигура, ещё несколько секунд назад исполнявшая залихватский танец, замерла и наклонила голову.
* * *Лиза присела на скамейку. Краска скамейки растрескалась, растеклась по деревянному телу огромными морщинами. Девушка вгляделась в свои ноги почему-то на них красовались детские туфли с бантиками. Справа кто-то тяжело вздохнул. Лиза повернула голову и увидела бабушку, лузгающую семечки и размышляющую о чём-то, что знает только она сама.
Лизонька, ты её не бойся, голос бабушки был булькающим и в то же время совершенно глухим. Даже если будешь бояться а что изменится? Она всегда рядом. Она же родная.
Баб, неожиданно для себя пропищала Лиза детским фальцетом. Она ведь меня не убьёт?
Хмм бабушка запустила в рот пригоршню очищенных семечек.
Баааб девочка заметила, что лицо бабушки скрыто волосами.
Ох, как она меня обсасывала та сладострастно причмокнула. Когда закопали меня, думаю, лежать буду тихо. Ан нет склонилась надо мной, волосами чёрными щекочет, слюнями вонючими обливает. И червяки изо рта ползут, ползут. А потом как присосалась, как начала руки-ноги обгладывать
Бабушкина рука коснулась Лизиного плеча. Прохладные костяшки запястья сжали атласную кожу.
Баааааб! завизжала Лиза.
Тут наконец бабушка повернулась и вперила во внучку безумные чёрные глаза без радужной оболочки.
Ты, внученька, прости. Не хочу пугать тебя, но и правду знать ты должна. Ох, узнаешь ты однажды, как она грызёт, ох, узнаешь.
В беззубом рту старушки зашевелилась чёрная пузырящаяся масса.
Ты её съела?! Лиза забарабанила пальчиками по скамейке.
Да разве ж съешь её? бабушка гомерически захохотала. Сама заползла. Вот уже и деток в животике моём вырастила, она распахнула сарафан и продемонстрировала вываливающиеся внутренности.
Ты же говорила, что не стоит бояться образов!
Не знала я тогда многого. Помрёшь всё узнаешь
Запах пригоревшего бифштекса защекотал ноздри. Мужчина с полнокровными губами громко причмокнул над ухом Лизы. Она открыла глаза и обнаружила себя лежащей на диване.
Когда умерла бабушка, взрослые рассказывали Лизе, что её забрали в мир теней. Это произносилось настолько спокойным тоном, что Лиза даже слегка разуверилась в боязни этих ходячих клякс, насмешливо копирующих человеческие телодвижения. Ей вдруг представились наряженные в чёрное степенные дамы, которые уводят бабушку в увитый плющом домик и усаживают за стол, заставленный вкусными яствами. Представилось, что сбоку от бабушки восседает призрачный дедушка и рассказывает весёлые истории из своей призрачной жизни. Что о её ноги трутся призрачные кошки, выклянчивая вкусные кусочки со стола. Конечно, девочка понимала, что дамы в чёрном весьма строги и уже не отпустят бабушку обратно. Даже ненадолго погостить. И Лиза пыталась радоваться за бабушку, пыталась не давать слезинкам скатываться со щёк. Ведь в мире теней, возможно, всё не настолько плохо.
Вот только являющаяся во снах бабушка ни словом не обмолвилась об уютном доме, в котором вновь повстречала дедушку. Не обмолвилась о ласковой рыжей Мурке, об одноухом разбойнике Барсике, о загрызенном собакой Кузьке. Бабушка плакала, рассказывала, что грызут её, грызут. Что, думала, будет лежать под землёй спокойно, ан нет склоняются над ней чудища бесформенные и пустыми чёрными глазами пялятся. И языками змеиными огромные рты облизывают. Что сначала пальцы её посасывали да кожу на теле облизывали. А потом рты разинули и мясо отгрызать начали. Что, как ни кричи, не услышит никто, только чудища, утирая склизкую слюну, похихикивать будут. Рассказывала бабушка, что горе облачённой в плоть родиться, что нету ни света, ни жизни, всё это иллюзия, людьми созданная. Трусливыми, никчёмными людьми, от лица тьмы прячущимися. И рыдала, рыдала бабушка, а из глаз вместе со слезами чёрные червяки вываливались.
* * *Следующий день выдался спокойным. Шумных клиенток практически не было, и если и заходили желающие приодеться дамы, то они вели себя тихо. Рассматривали платья, вежливо спрашивали, где примерочная, не суетясь, примеряли.
Похоже, дождь всех разогнал, напарница Лизы вдавила своё увесистое тело в стойку с кассой.
Наверное Лиза опёрлась подбородком о кулак и посмотрела вдаль, как будто хотела разглядеть сквозь оштукатуренную стену то, что происходило на улице.