И «раз раз-два-три раз» повторение вальса.
Потом танец маленьких лебедей. «Па-па-па-па па-па па-па», наивно грациозный, под трогательно простую музыку двух гобоев, поддержанных аккомпанементом фагота.
Прозрачные аккорды арфы открывают любовный дуэт Одетты и Зигфрида. Скрипка и искренний танец передают робость и одушевление влюблённых. Звучат отрывистые, трепещущие звуки гобоев и кларнетов. Забирающая главенство виолончель, танец Зигфрида, вторящие им певучая скрипка и танец Одетты понятная без слов песня любви расцветает всё ярче.
Снова общий танец новое, седьмое проведение вальса в усиленном звучании. И после оживленной коды возвращение тревожной лебединой песни: «Па па-па-па-па-па па-па па-па па-па-па-па-па».
Чувство к Одетте всё больше овладевает принцем. Под гром труб он клянётся ей в вечной любви. Принцесса пытается его остановить, ведь если он нарушит клятву, она с подругами навеки останется во власти чародея! Но Зигфрид уверен в себе.
Драматизм музыки нарастает, воспроизводя эпизод встречи влюблённых. Танцор в чёрном кружит вокруг пары. Аккорды труб и тромбонов прорываются сквозь мощь оркестра.
Наступает час прощанья. Над лебедями, уплывающими по озеру, нависает зловещая тень филина. Стихая, звучат лебединая песня и вторящие ей тромбоны. Занавес опускается.
Теперь всё, что построил Чайковский на явной и обратной сторонах мира, готово к решительному действию.
***
Красновы, как и многие другие зрители, не сразу переключились на антракт и некоторое время продолжали сидеть в своих креслах при ярком свете. Самые продвинутые уже убежали в буфеты, когда Краснова заговорила о вкусненьком.
Она не хотела вставать на припухшие в босоножках ноги. Краснов не хотел идти один. Всё-таки встали и пошли вдвоём.
Потолкавшись в общем потоке, они выбрались из зала на лестницу, которая при внимательном рассмотрении оказалась не совсем белой: перила белые, а мраморные ступени серые, с тёмно-зелёными волнистыми прожилками. Краснова вцепилась руками в перила на верхней площадке, рядом с жёлтой ногой светильника-канделябра, и сказала, что в босоножках дальше не пойдёт, а «шлёпки» из сумки доставать не будет.
Буфеты под Красновыми видны как на ладони. Оголодавших от музыки зрителей набралось туда порядочно.
Колоритная толстуха в красном платье, среднего возраста, с пухлыми, «в завязочках», как у младенцев, ручками и ножками, передала через головы очередников две бутылки шампанского и поднос с пирожными. Расплатившись красной бумагой с Хабаровском, принялась высокой грудью торить дорогу к столику, занятому подругами.
Краснов попробовал разглядеть с высоты, есть ли на прилавках бутерброды с чёрной икрой и качественной копчёной колбасой, которые помнились ему по старым московским театральным буфетам, не увидел.
Давай без мороженого обойдёмся, сказал он супруге. Надо было раньше очередь занимать. Не успели.
Было бы удивительно, если бы ты успел, больше по инерции, чем с обидой, ответила Краснова.
Можем погулять по фойе, предложил Краснов. Посмотрим, чего ещё интересного тут понаделали.
Иди один. Я не ходок. Я тебя здесь подожду.
Краснов спустился по лестнице. Стены фойе на всех уровнях были выкрашены в оранжевый цвет. Окна на улицу завешаны прозрачными занавесями. Белые стеночки ограждений расписаны золотыми узорами.
Самые высокие стены и скругленные вверху окна на первом этаже. На стенах картины в тяжёлых золочёных рамах. Перед выходом из театра торгующий книгами рыжий коробейник с острым взглядом. Скорее скучает, чем торгует, редко, кто подходит к его заботливо разложенному на лотках богатству.
Обойдя фойе, Краснов поднялся к супруге, и они вернулись в полупустой зал. Краснова расстегнула ремешки на босоножках, освободила ноги и с удовольствием устроилась в кресле. Краснов повертел головой по сторонам, наблюдая. Супруга видела то же, что и супруг, не поворачивая головы.
От холодной чопорности принцессы из первого ряда бенуара осталась только гордая осанка. Повернувшись лицом к маме и тётушкам, она участвовала в оживлённом разговоре и смеялась вместе со всеми, потряхивая завитыми локонами. О чём они говорили, было не слышно, слишком далеко.
Небритый парень в пиджаке с нашитыми на локти заплатами, стоя в проходе, разговаривал по телефону, договариваясь о встрече с потенциальным покупателем. Он жестикулировал, добавляя своим словам убедительности, как будто собеседник мог видеть его жесты. Из кресла к нему тянулась девушка с розой, свободной рукой дергая за полу пиджака и пытаясь подсказывать. Парень стоял не далеко, и Краснов слышал его слова, подтверждавшие предположение о том, что парень с девушкой работают в одном офисе.