Примерно то же самое я чувствовала, когда мальчишки в чужом дворе не здесь, а в том городе, где я училась в университете, однажды закричали мне вслед: «Длинная, длинная!» Я так изумилась, что чуть не остановилась и не задала им вопрос: «А вам какие девушки нравятся, разве не высокие и стройные?»
Ничего не изменилось, с тоской протянула я, оглядевшись по сторонам.
Что тут могло измениться, если и года не прошло? удивилась Ирка.
Мы разделись в гардеробе и подошли к расставленным возле него столикам. Там какие-то девушки, по виду старшеклассницы, предлагали зарегистрироваться назвать себя и год окончания школы. На стене над ними висела гордая табличка «Реестр» любят в нашей школе заковыристые словечки.
Да ну его, отчего-то не захотела записываться я. Пошли в зал, а то нормальных мест не останется.
Наверняка и в актовом зале, где половина кресел опасна для колготок точно! тоже ничего не изменилось.
Родная школа тосковала я, обозревая знакомые стены по дороге на второй этаж.
Где ж ты раньше была? усмехалась Ирка. У тебя имелось целых одиннадцать лет, чтобы насладиться учебой на полную катушку, еще и с запасом.
Что имеем, не храним, процитировала я народную мудрость.
Девочки! услышали мы радостный возглас.
К нам спешила наша классная, учительница информатики Татьяна Дормидонтовна, которую мы нежно любили и уважали. Или это мне сейчас так казалось? Нет, судя по тому, что и мы, и она обрадовались встрече, все так и было.
Как у вас дела? задала она стандартный вопрос.
Хорошо, хором ответили мы. Учимся!
Молодцы, одобрила классная.
И тут же по неистребимой привычке поинтересовалась:
Как учитесь?
На пятерки, похвастались мы.
Мы вошли в зал, куда стекались выпускники разных лет, и сразу наткнулись на знакомых учителей они скромно сидели в последнем ряду. Вот математичка Наталья Александровна, весьма ехидная особа, а вот химичка и по совместительству директор школы, великая и ужасная Римма Николаевна Странно, что теперь мы с ними вроде как на равных, не надо трепетать и прятаться под партой, только бы не вызвали к доске.
Здравствуйте! обрадовались мы.
Все мнимые и настоящие обиды были, естественно, забыты, и разговор потек по уже знакомому сценарию.
Здравствуйте, девочки! приветствовали нас они. Как дела?
Учимся!
Как учитесь?
На пятерки!
Молодцы!
Повисла пауза больше вроде говорить было не о чем и мы, попрощавшись, пошли искать свободные места.
Слушай, Ирка, сказала я по дороге, а где историк?
Не видела его, озадаченно огляделась она.
Не пришел, значит, надулась я. Не хочет любимых учеников повидать!
Точнее, главную любимицу, ехидно поправила Ирка.
Я вспыхнула, но возражать не стала. Историк Владимир Александрович Яблоков был классным руководителем у параллельного класса «А», но мы ценили и уважали его не меньше, чем «ашки». Он появился у нас только в десятом классе, и до этого мы таких учителей не видывали историк никогда на нас не кричал, не читал нотаций, но во время его уроков в классе всегда стояла полная тишина. И, конечно, уроки в кои-то веки мне стало интересно на истории.
Благодаря Яблокову с такой фамилией прозвище ему так и не придумалось мои школьные знания по истории оказались столь велики и обширны, что помогли сдать не только ЕГЭ, но и первую сессию!
На экзамене по истории России коварный препод задал мне дополнительный вопрос о том, почему в России в 1917 году сложилась революционная ситуация. И тут у меня перед глазами всплыла картинка из школьной тетрадки по истории за десятый класс, срисованная с доски. Историк высокохудожественно изобразил хромоногую царскую власть, опирающуюся на одну длинную ногу обедневшее дворянство, и на вторую короткую богатую буржуазию, не имевшую доступа к власти. Все это я изложила мигом поскучневшему доценту, и ему пришлось вывести в моей зачетке «отлично».
Об этом и многом другом мне хотелось рассказать любимому учителю, но его, как назло, нигде не было видно.
Ты что, все еще сохнешь по Яблокову? язвительно поинтересовалась подруга.
Я смутилась: возможно, в десятом классе я и была слегка влюблена в историка, но тогда даже не осознавала этого. А потом в моем сердце поселился совсем другой персонаж, о чем Ирке было известно не хуже меня Впрочем, объяснять все это подруге я не стала сейчас ни то, ни другое не имело никакого значения.