Старпом: Есть!
/Уходит./
Державцев: Время вы выбрали, однако, для проповеди скажем так, не подходящее, Николай Александрович. Висим на волоске. Того и гляди: борт прорубит. Шторм не шуточный. В такие минуты, знаете, смерть в лицо улыбается
о. Николай: Вот как раз эти минуты и есть то самое время, когда и о жизни, и о смерти задумывается человек
Державцев: В гавани объявлен Декрет раз. Дежурство и вахта заступили по походному. Так что многих «прихожан» не досчитаетесь. Вам уже выдали спасательный жилет?
о. Николай: Да. Благодарствую.
Державцев: Форма одежды у вас не кстати Недолго ко дну пойти, если придется. Запутаетесь в рясе, и Ну, да даст Бог до того не дойдет.
о. Николай: Дорогой Михаил Тимофеевич
Державцев: Товарищ командир.
о. Николай: Дорогой, товарищ командир, вас все же беспокоит не моя форма одежды?
Державцев: Не буду скрывать Да! Я пришел, чтобы услышать проповедь. И хочу знать чему вы собираетесь учить моих моряков?!
о. Николай: Ничему худому. Милосердию к ближнему и любви к Богу. Тому на чем основывается всякая жизнь во Вселенной.
Державцев: Это меня и не устраивает. С вашей идеологией недалеко превратить матроса в ягненка А там и ЧП.
о. Николай: А годковщина вас устраивает?! Издевательства и надругательства над людьми вас устраивают?!
Державцев: Здесь служат не люди, а матросы! И потрудитесь следить за тоном, священник. Перед вами командир боевого корабля, а не смиренный отрок.
о. Николай: Я провел почти всю ночь, без сна, в составлении проповеди выдержанной по всем правилам гомилетики
Державцев: /с раздражением/ Да поймите же вы, небесный человек! Матрос, осмелившийся пойти за вами, будет терпеть притеснения во сто крат более худшие чем предписывает ему теперь внегласный морской закон!
о. Николай: Годковщина
Державцев: Да! И притом до конца службы. До той самой минуты пока не сойдет по трапу в последний раз. И вы мне никогда не сможете гарантировать, что этот изгой, в один прекрасный момент, не сорвется и не отступит от пресловутых христианских принципов, и не взорвет торпеду вместе со своими обидчиками!
о. Николай: Господь дает крест, но дает и силы нести этот крест.
/Раздаются звонки авральной группы: два раза по три коротких. Голос Галуна в радиотрансляции: «Малый сбор. Команде построиться во внутренних коридорах!»/
Державцев: Сомневаюсь
о. Николай: Узаконенные глумления отраднее?
Державцев: Тоже, конечно, не субтропики. Но, коль скоро, матрос уяснит простую, необходимую истину: «Придет время возьму свое», то терпеть научится не хуже вашего Христа. Да, и на боевых постах пять баллов: чистота, порядок.
о. Николай: Живет ли в вашей душе хотя один-единственный луч Божиего Света?
/Пауза./
Вы боитесь потерять звездочку, или не получить очередную
Державцев: Это уж вы как хотите думайте, но экипаж в овец превращать не позволю.
/В кубрик входят моряки; с ними Галун, его внешний вид не изменен/
Державцев: /грубым шепотом Галуну/ Кобура! Китель! Я тебя под арест / о. Николаю/ Ягнят не разрешаю! /Галуну/ Что, ты все время жуешь?!
Галун: Дык, товарищ командир
Немцов: Et vidit Deus guaet esset bonum?6
Пашин: Строем в Церковь? Нехорошая тенденция
Пересветов: / о. Николаю/ Кабы у вас власть была? А так зря болтать беретесь.
/ о. Николай бледный, молчит. В руках бесполезно свисающие листы бумаги Немцов подходит к о. Николаю и внимательно смотрит ему в лицо./