И кто, чёрт возьми, только додумался спрятаться здесь?! взвыл Виллимони, с явной неохотой ступая следом за нею по размываемому помойной рекой жёлтому бережку шириной не более пятнадцати сантиметров.
Чтобы не свалиться в мутную жижу и не наделать лишнего шуму, им приходилось прижиматься спиной к мокрой, склизкой, холодной стене и хвататься друг за друга, дабы удержать равновесие. Ураган, конечно, не смог бы пройти тут беззвучно, поэтому Марта вынесла безжалостный вердикт:
Он не пойдёт с нами.
«Как же мне хотелось бы оказаться на твоём месте, старина», с сожалением и даже некоторой завистью подумал Виллимони, глядя, как Марта торопливо возвращается назад, хватает коня за уздцы и привязывает к низко расположенной, грязной и противно смердящей скобе потухшего факела.
Внешний вид канализации свидетельствовал о том, что её не чистили уже давным-давно Путешествие по вверенному ему городу под предводительством благожелательно настроенной местной жительницы (он считал Сауновски благожелательной, хотя она не раз выражала свирепое желание оторвать головы всем имперцам, и ему в том числе!) открывало глаза на многочисленные упущения, на халатность руководства по отношению к собственным обязанностям. Высокое положение защищало Виллимони от неприглядной прозы жизни: если бы рядом с ним по воле Магии оказалась обыкновенная дочь «мульника», он никогда не узнал бы, что в трущобах половины домов не существует как таковых, что в кварталах, занимаемых средним классом, никак не начнёт реализовываться проект по восстановлению разрушенных бомбёжками домов; что чистильщики канализаций забросили свою работу За последние несколько дней Марта показала ему реалии городской жизни и доказала, что Дорап Гевала абсолютное ничтожество как градоначальник; и как человек, кажется, тоже. Одним Ноули мог гордиться: в его сфере деятельности царил образцовый порядок
Но действительно ли правдой является то, что демонстративно организованным военным шагом проходит у него перед носом ежедневно? Виллимони задумчиво покусал губу, сознавая, что вряд ли и он хорошо исполняет свои обязанности. Ведь не далее, как час назад, у него на глазах Сиар Гевала, его заместитель, и генерал Мираэль Страниун, пьяные, точно последние простолюдины, шатались меж мусорных баков, мечтали о развлечениях в кабаках и поносили своего начальника! Он слишком многого не знал и не узнал бы никогда, не окажись рядом Марта, подтвердившая его неуверенные подозрения. Неожиданно он ощутил по отношению к ней горячую дружескую признательность; ему даже захотелось окликнуть её, но он сумел вовремя удержаться. Марта шла впереди с сосредоточенным видом; кажется, эти переходы тоже не были ей хорошо известны, и отвлекать её не стоило.
Извилистые канализационные туннели тянулись куда-то в чёрную неизвестность; мимо проплывали заржавевшие лестницы, ведущие на поверхность, русло помойной реки становилось шире, запах его делался хуже, а Марта шла, не останавливаясь. Шаг её был быстрым и свободным, поскольку теперь жёлтый бережок расширился, и по нему не приходилось красться, прижимаясь спиной к стене. Пламя факела в своём прихотливом танце озаряло её голову таинственным светлым нимбом, стремительно уменьшавшимся в размерах. Виллимони начинал тревожно поглядывать на огонь: если тот потухнет до того, как Марта набредёт на укрытие революционеров, то им придётся отыскивать путь интуитивно, доверяясь изменчивой темноте.
Неожиданно взбредшая в голову мысль заставила его задержать Марту. Она немедленно обернулась (пламя факела недовольно зашипело, поворачиваясь вокруг оси за нею следом) и быстро взглянула на него:
Что случилось?
Откуда ты знаешь, где именно прячутся твои дружки-бунтовщики? таинственным шёпотом поинтересовался Виллимони.
Марта отступила на шаг и отвела глаза в сторону.
Бирр обронил некую странную фразу, когда мы встречались с ним в последний раз, лаконично бросила она, я включила интуицию, разум и догадалась, что это был их нынешний адрес.
Явно не намереваясь тратить и далее лишние слова к этому не располагало стремительно съёживающееся дрожащее пламя факела, она опять развернулась и целеустремлённо зашагала дальше размашистым, совсем не женским шагом. Но такой шаг вполне подходил её характеру. Её любовь к родному городу была столь сильна, что граничила с безумным фанатизмом; её упорство нередко переливалось в непрошибаемость, чувство долга обращалось в одержимость. Только чувство человечности, жалости, порядочности удерживало её от пропасти. И ему так хотелось, чтобы она оставалась такой, какой была! Ему так хотелось видеть рядом с собой живой пример хорошего человека, не развращённого и не огрубевшего под колоссальным давлением окружающего мира. Ему приходилось встречать самых разных представителей общества: законченных скряг, плутов, мошенников, воров и убийц; попадались и такие, один взгляд которых заставлял леденеть от страха. Он видел почти всех тех, на ком стояла и держалась великая Империя на протяжении более чем девятисот лет, и этих людей было неисчислимое множество, а Марта Сауновски существовала в природе одна. И Ноули отчаянно не хотелось терять её единственную, кроме Байны, кто не предал бы его, как плохо ему ни пришлось бы.