Как романтично звучали их имена! Кристиан, Арманд, Арно!
Правда Арно больше сходило за имя армянина, и по-французски оно не звучало, влез внутренний голос. И Серж, и Аля тоже. Но, имена женщин?! Ивет, Николь, Сабин, и даже Мари Жо!
Да! подумала Лариса, и имена, и все эти французские слова, все эти романтичные кадры из фильмов рождали в голове какой-то очень соблазнительный и очаровательный образ французов вообще. Мерси, пардон, силь ву пле Это звучало нежно и красиво, даже как-то волнительно.
Это был созданный рефлекс! съязвил и трезво добавил внутренний голос. Ведь мы не знали настоящей Франции, а создали ее образ из всего, самого симпатичного, что нам показывали, вот и возникало ощущение восторга от любого сказанного по-французски слова, или от вида Эйфелевой башни, или от Монмартр Лувр, Елисейские поля А на самом деле? Вдруг, все совсем по-другому?
Ты помнишь, какие она мне присылала открыточки? не обратила внимания на вредность внутреннего голоса Лариса. У меня их целая коробка. До сих пор, храню! Волшебное Рождество с симпатичными домиками, незамерзающей речкой, детишками в очаровательных пальтишках и шапочках, играющих в снег. И все это посыпано сверкающим снежком! Они даже раскладывались, образуя объемную картинку рождения Иисуса, природы, или сюжета сказки. И они так пахли!
Лариса сделала вздох, вспоминая тот волшебный запах и те ощущения, и отпила глоток вина.
Ой! подумала она. Что же я пью одна? Надо, предложить и моему невидимому собеседнику. Лариса отлила часть вина в другой стаканчик и предложила чокнуться.
Ну, наконец-то, возрадовался внутренний голос. Такое отношение каждому приятно. Но, я чокнусь с тобой виртуальным бокалом. Так мне проще. А ты помнишь фотографии Ани? воскликнул внутренний голос. То она на Средиземном море на своей вилле, то она гуляет по парижскому парку с мужем, то она воображает около золотых ворот в Нанси. И всегда счастливая.
Да! продолжал внутренний голос. Правда нам не очень понравился вид фабрики, которая была недалеко от дома Ани. И, наверное, мы с тобой сегодня разочаруемся, увидев такой пейзаж около ее дома. Но, что делать? Все хорошо не бывает. Все равно это Франция!
Ничего, потерпим. Зато, она обещала поехать со мной в Париж! ответила Лариса внутреннему голосу, и даже один день в Париже, стоит всей поездки! За Париж можно отдать все! И даже потерпеть фабрику с ее отходами у себя под носом.
А ты знаешь, я как-то плохо помню их лица, и вообще, они у меня все перемешались, кто Арно, кто Серж. Аню я, конечно, помню. А Патрик теперь уж большой! Сколько ему теперь? Тогда было семь, значит сейчас уже двадцать семь! А Александру двадцать шесть. Вот это да! Как же быстро бежит время! С 1978 года прошло целых двадцать лет! А помню
Незванные гости
Ларсенок, это тебя, сказал муж, заглядывая в комнату. По-моему, это твоя Аня, прошептал он.
Лариса подбежала к телефону.
Это я, сказала Аня. И, здравствуй. Я тебе звоню из Пари! На следующей неделе, я приезжаю в Москву.
Да!? Как хорошо! только успела вставить Лариса, и в душе у нее пронеслась маленькая тень. Она знала, что последует за этой фразой. Но, она была не готова!
А сейчас я у Арно и Николь, продолжала лепетать Аня. Мы сейчас идем обедать рэсторан, а потом я поживу у них неделю и приеду в Москву. В отель Метрополь. Знаешь?
Знаю, знаю, сказала Лариса, и плечи ее опустились еще ниже.
И ты, как думаешь, мы можем к тебе в гости придти? спросила Аня. Я хочу посмотреть, как ты живешь.
Ой, ну конечно, ответила Лариса, наскоро проворачивая все варианты приема иностранцев в своем доме.
Ей стало плохо, до тошноты. Не потому, что она не хотела видеть Аню. Нет! А только потому, что она боялась, что гости из Франции, которые ходят по ресторанам в Париже, и останавливаются в Метрополе, увидят ее еще не обустроенную квартиру.
А еще, надо быть красиво одетыми. А еще угостить! И подарки! Как же отпустить без подарков?! А самый дешевый, например поднос с росписью стоит 25р. Четыре таких сувенира вот и месячная зарплата! эти мысли просверлили голову Ларисы.
Ей стало тоскливо от всего этого, опустившегося на нее так внезапно. Ей как будто не хватало воздуха, и она вздохнула тяжело-тяжело.