Монах стучал клавишами пишущей машинки, тикали часы. Марта почувствовала движение малыша:
Скоро поешь она ласково положила руку на живот, мама зайдет в кондитерскую, на Фридрихштрассе Марта часто навещала кафе, где в последний раз видела мать, летом прошлого года. Она садилась за тот же столик. Ей хотелось увидеть серые глаза, услышать ласковый голос:
Доченька моя Марта перелистывала нацистский журнал, борясь со слезами:
Мамочки больше нет. Она никогда не узнает, что у нее появится внук, или внучка. А мой отец Марта вздыхала, где его искать? Если только после войны Марта отчаянно не хотела, чтобы ее беременность наблюдал нацист, но подобного было не избежать:
Я зубной врач, развел руками Франц, то есть, конечно, ты приезжай, при беременности часто развиваются проблемы с зубами. Однако я не могу взять на себя такой риск, Марта. Я не специалист, не акушер-гинеколог Марте пришлось обратиться к доктору Клаубергу, приятелю Отто, известному гинекологу. На каждом приеме Клауберг, вдохновенно, рассказывал ей о своей будущей карьере в Аушвице:
Отто отправляется в экспедицию, с обществом «Аненербе». Когда я проведу ваши роды, я займу его пост, в медицинском блоке
Марту, всякий раз, передергивало, когда Клауберг касался ее:
Надеюсь, что Отто не захочет меня осматривать она держала на коленях сумочку, я такого не вынесу будто услышав ее, ребенок, недовольно, зашевелился. По расчетам Клауберга, до родов оставалось недели три:
Дитя лежит правильно, уверил он Марту, ребенок довольно крупный, скорее всего, мальчик. Впрочем, граф Теодор высокого роста, и ваши деверя тоже. Мальчик, повторил Клауберг, вы хорошо выглядите. С девочками, женщины, наоборот, дурнеют Марту давно не тошнило. Зеленые, ясные глаза блестели, она крепко спала и с аппетитом ела.
Отто приезжал из Польши с Генрихом. Весной деверь отплывал из Ростока:
Скорее всего, на подводной лодке, решила Марта, рейхсфюрер не станет рисковать кораблем Генрих вез из Польши сведения о концентрационных лагерях. Из Брюсселя сообщили, что дорогой друг находится в Варшаве, в гетто, на нелегальном положении. Передатчик при докторе Горовиц остался, но Генриху с ней было никак не связаться:
Все равно, упрямо сказала Марта свекру, я обязана встретиться с нунцием, надавить на него она, со значением, скосила глаза на свой живот, доктор Горовиц должна знать, что случилось с ее мальчиками. Пусть кружным путем, но до нее дойдет весточка граф Теодор, ласково, погладил ее по голове:
Только не вызывай у нунция подозрений. Он фашист, поклонник Муссолини Марта сжала губы в тонкую линию:
Он получил письмо от его святейшества, и обязан выполнять распоряжения папы Марта вооружилась письмами от рейхсфрауерин Гертруды Шольц-Клинк, и главы гестапо Мюллера. Рекомендатели превозносили графиню фон Рабе, как образец арийской жены и будущей матери, католичку и верную дочь фюрера. Мюллер проводил Рождество в Баварии, с семьей. Группенфюрер успел прислать подарки, нюрнбергские пряники со свастиками, для елки, и резные, деревянные игрушки для ребенка. На погремушках, как и на колыбели, из лучшего дуба, тоже красовались свастики. В детской повесили картину с фюрером, окруженным малышами.
Свекор, довольно бодро, сказал:
Осталось недолго терпеть, милая моя. По слухам, на Волге русские загнали Паулюса в котел. Его отбросят обратно на запад, и вермахт покатится к границе, быстрее ветра. И тогда граф Теодор не закончил. Марта предполагала, что группа свекра готовит покушение на Гитлера, но давно велела себе:
Не надо с ними о таком говорить. С дядей Теодором, с Генрихом, с Эммой. Они немцы, это их страна. Сделай так, чтобы они оказались в безопасности Мюллер возвращался из Баварии к церемонии эсэсовских крестин, как кисло называла обряд Марта. Восприемником младенца становился сам фюрер. Ребенка ждали в рейхсканцелярии, на Вильгельмштрассе.
Адольф Марта, незаметно, поморщилась, но только на год, не больше. На самом деле, будет Теодор, или Анна девочку, хотя бы, не требовалось снабжать именем фюрера.
Телефон на столе у монаха зазвенел, секретарь нунция поднял трубку. Марта скользнула глазами по своей книге, изданию исторического эпоса Йозефы Беренс-Тотеноль, «Усадьба Вульфа», с автографом автора. Марта устроила на вилле званый чай и чтение, собрав жен и дочерей нацистских бонз: