Да. Как-то всё это выглядит убого. Напиться и забыться.
Я отвечаю на вопрос, глядя на водную гладь за бортом.
И на это есть причины. Мы можем подняться наверх и там поговорить об этом.
Дмитрий Васильевич смотрит туда же, куда и я. Он говорит спокойно и даже как-то равнодушно.
Давайте.
Мне любопытно поговорить с новым и интересным человеком, поэтому я легко соглашаюсь на предложение.
Мы поднимаемся на вторую палубу, где практически никого нет. Парень с девушкой, обнявшись, сидят за столом и о чем-то тихо говорят.
Люба, Витя, а вы что здесь, а не внизу? спрашивает Дмитрий Васильевич.
Девушка смущается, а парень говорит, что им тут лучше, и они не хотят вместе со всеми напиваться.
Улыбнувшись, Сазонов поворачивается ко мне и говорит:
Мои ребята. Вот, молодое поколение, которым не нужно это напиться и забыться. Хотя признаюсь, далеко не все такие, большая часть молодых докторов уже потеряны для медицины.
И потом снова обращается к ним:
Если не затруднит, дорогие мои, принесите нам что-нибудь выпить-закусить.
Да, конечно, согласно кивнув головой, говорит девушка, мы сейчас, Дмитрий Васильевич.
Они уходят, а детский хирург показывает на стул рукой и предлагает:
Садись, Михаил Борисович.
Он знает, как меня зовут, хотя мы не были представлены друг другу. И он быстро перешел на «ты», что импонирует мне. Излишняя вежливость и расшаркивание совсем ни к чему, особенно, когда я уверен в том, что мой собеседник, умный, опытный врач, и просто хороший человек. Удобно устроив свое большое тело на стуле со спинкой, Дмитрий Васильевич продолжает начатый на нижней палубе разговор:
Я, Михаил Борисович, тридцать лет в этой профессии, прошел от ординатора до заведующего отделением, и, начиная с прошлого года, постоянно ловлю себя на мысли, что мне больше не хочется работать в этой системе. Понимаешь, он прищуривается, словно хочет разглядеть у меня на лице понимание, прихожу в отделение и с трудом заставляю себя делать то, что умею и знаю. И понимаю, что так нельзя, и поделать с собой ничего не могу. Всё разваливается, и в отделении, и в нашей городской и краевой медицине, и в стране вообще. Никто не хочет работать, зато всё хотят получать большую зарплату. На каждые десять выпускников медицинской академии только один знающий и любознательный специалист, остальные или хотят руководить, чтобы иметь доступ к государственной кормушке, или просто ничего не хотят делать. Смешно сказать, мне практически некому передавать свои знания и опыт, хотя это вовсе не смешно, а грустно. Вот, Дмитрий Васильевич показывает рукой на Любу, которая с помощью своего друга несет на подносе тарелки с закусками и бутылку водки, эта девочка, и еще один хороший специалист у меня есть, и всё! И больше никого!
Приняв поднос, он благодарит своих сотрудников, и, проводив глазами молодежь, сам разливает в рюмки водку.
Давай, Михаил Борисович, за знакомство!
Я медленно выпиваю полрюмки водки и сразу перебиваю мерзкий вкус хрустящим огурцом. Дмитрий Васильевич на выдохе опрокидывает рюмку в себя, и, замерев на мгновение, медленно вдыхает воздух.
Так вот, о чем это я?
Молодежь работать в медицине не хочет, напоминаю я.
Да, точно. Но это еще полбеды. Система здравоохранения уничтожается, во всяком случае, у нас в крае. Всё, что создавалось десятилетиями, уничтожено за пару лет. Губернатор прожектер и пиарщик, красиво говорит и потихоньку всё, что есть ценного в крае, продал или своим, или московским финансовым структурам, а прибыль положил к себе в карман. Краевой министр здравоохранения, мальчик-мажор, который толком врачом не работал, делает то, что ему скажут, и как результат, частные клиники растут, как грибы, а муниципальная медицина находится на грани выживания. Впрочем, выше тоже надо смотреть, Дмитрий Васильевич показывает пальцем вверх, когда у руля российского здравоохранения ставят менеджера, а не профессионала, то и внизу не стоит ждать умных руководителей.
Он снова разливает водку, словно не заметив, что у меня в рюмке что-то осталось.
Давай, Михаил Борисович, выпьем за тех, кто пытается сохранить уважение к себе и к своему труду, говорит доктор Сазонов тост, обреченно вздыхает, и быстро опорожняет свою рюмку.
Я вижу, что он хочет напиться. И забыться. Но мне интересно то, о чем он рассуждает. Поэтому я поддерживаю его, выпив половину рюмки, я снова ставлю её на стол. И говорю: