А Заяц продолжал доказывать необходимость концентрации именно на крокодилах.
Беда всех зоопарков, говорил он в их пестроте. Тут тебе и слон, и ворон, и лиса, и таракан мадагаскарский. В результате у посетителя образуется в голове дикая каша, как у автобусного экскурсанта, проезжающего за три дня пять европейских стран. Необходима концентрация на чем-нибудь одном. Как в общепите бывают шашлычные, бывают чебуречные, бывают сосисочные.
Бывают, соглашалась Полинчик. Но, согласись, что глупо открывать чебуречную или бутербродную там, где нет ни одного широкопрофильного ресторана. Лучше все-таки начать с него.
Мы же, когда приходим в ресторан. гнул свое Заяц, не заказываем сразу все, что есть в меню. И даже если бы в нас это поместилось, и денег хватило бы счет оплатить, все равно не заказывали бы. Потому что понимаем невозможно объять необъятное, вбухать в себя столько всего разного, несовместимого. Так почему же, если мы так бережем свою утробу от чрезмерностей, то в голову готовы напихать всяческих впечатлений без ограничений, а затем утрамбовать их, чтобы еще вошло.
Этот бессмысленный спор длился долго. Полинчик, поначалу вызвавшаяся помочь старому другу и даже намекнувшая на некоторые свои административные возможности (почему, собственно, и выбран был Архангельск, а не Вологда или, к примеру, Гусь-Железный), теперь, похоже, всячески стремилась внести в голову Олега неуверенность и смуту. Потому что полноценный зоопарк он бы действительно не потянул. А крокодильник не устраивал Полинчика.
В конце концов, ближе к полуночи, деловые партнеры решили перенести разговор на потом. Наш герой вызвал автомобиль «Снежок» и через полчаса уже сидел в лобби «Пур Наволок Отеля». Пил местную водку «Северное золото» (настоянную, если верить этикетке, на пантах марала) и размышлял о послании в плотном конверте, которое вручил ему ночной портье. Послание было таким: «Ты чмо масковское если хочиш и дальше жить спакойна здаровым и целым убирайся отсюда внатуре сичасже и шоб никаких кракадилоф».
Подписи под посланием не было.
* * *
На следующий день Олег вел жизнь обыкновенного туриста. Зашел в музей, где ознакомился с чучелом белого медведя. Вопреки законам анатомии, медведь стоял на задних лапах, но таксидермист был питерский, дело имел лишь с бурыми медведями и таких тонкостей не знал. Прогулялся по улице имени революционера Чумбарова-Лучинского, превращенной местными энтузиастами в городок деревянного зодчества. Отобедал, между прочим, в ресторане Соловецкого подворья, где заказал оленину в горшке и тресковый поморский пирог.
Послание сверлило мозг, но не сказать, чтоб очень сильно. Не в характере отважного африканиста дрожать от каждого лица бумаги, написанного безграмотным наглецом.
Картина, тем не менее, складывалась безрадостная. Во-первых, судя по всему, Полинчик ему больше не подмога. Во-вторых, береженого бог бережет вдруг за этим подметным письмом что-то есть. И в-третьих, в самых главных чем больше он гулял по городу и вглядывался в лица архангелогородцев, тем полнее открывалась перед ним страшная истина не нужны здесь никакие крокодилы. Да, жизнь архангелогородца тяжела и, безусловно, нуждается в облегчении и развлечении, но не о крокодильнике мечтает местный обыватель, как пить дать не о крокодильнике.
В результате было принято решение негоцию сворачивать и уезжать из города незамедлительно. К сожалению, места на самолет уже закончились, но Олег Заяц был нетребовательный и против железной дороги ничего не имел.
Выписался из «Пур Наволок Отеля» (писем, к счастью, больше не было), взял немногочисленные вещи и поехал на вокзал. А по дороге мечтал вот бы явился какой-нибудь знак судьбы, говорящий, что все-таки стоит вернуться и продолжить начатое. Очень уж он свыкся со своей идеей, жалко было расставаться.
Знак не замедлил явиться на вокзале Заяц столкнулся со своими крокодилами. Только вышел из такси «Снежок» сразу упала эсэмеска, дескать, крокодилы прибыли таким-то поездом, встречай. Произошел досадный сбой. Заяц велел своим московским контрагентам отправить крокодилов по первому требованию, а они поспешили. С одной стороны, неприятно, когда в твою жизнь вмешиваются подобные накладки. А с другой, более определенного знака судьбы и представить себе невозможно.