Есть прекрасное выражение: «Если женщина не права, нужно попросить у неё прощение». А что это, как не вторая щека?
Ох! Как это работает! Сколько женщин было таким путём обмануто! И сколько пар сохранилось!
Шепетовский гранитный карьер это вам не известняковый карьер в котором Жан Вальжан совершал свои подвиги.
Героям Гюго не нужно было находиться целый день в сплошной пыли от работы отбойных молотков, которыми делались отверстия для последующего подрыва крупных валунов, оставшихся после основного взрыва.
А это само по себе уже, мягко говоря, не очень сопутствует здоровью и хорошему настроению.
Особенно, если это длится пять-десять лет.
Я уже не говорю о дневной норме погрузить на автомашину три кубометра гранита, предварительно расколов его кувалдой до подъёмных размеров.
А три куба это около девяти тонн.
Вряд ли у героев Гюго была такая норма.
Дневная норма для наших декабристов была два пуда железной руды с переноской на двести метров.
Тогда ещё не придумали вдохновляющий термин «Социалистическое соревнование».
Как тогда кормили во Франции нам неведомо, а декабристы ели не хуже, чем их вольное окружение. О жалобах декабристов на еду нигде не упоминается.
На Шепетовской же зоне кормили из рук вон плохо, как, впрочем, и во всей системе МВД брежневских времён. Да и на воле не у многих граждан в те годы хватало нормальной еды.
Но русский человек привык мало полагаться на государство, а потому зэки каждого водителя, приехавшего грузиться в карьер, обязали привозить килограмм сала. Без этого не грузили. Жалобщикам прокалывали колёса.
Начальство с этим поделать ничего не могло, и только замполит повесил на рабочей зоне огромный плакат «ПОЗОР САЛОЕДАМ».
Сало, вообще, в лагерях Украины было запрещено. Но аппетит этот плакат никому из сидельцев не портил. К глупостям политотдела все давно привыкли.
Поскольку норма была неподъёмная, а машин на всех для выполнения нормы всё равно не хватало, её выполняли только с помощью друзей и те, кому светила близкая льгота на досрочное освобождение.
Остальным же, чтобы не угодить в изолятор, достаточно было попасть в список, где была одна отгруженная машина хотя бы на 1015 человек.
Всех это, до поры до времени, устраивало.
Баптисты в лагере особая публика. Зэки на них смотрят как на чудаков, но не обижают.
Баптисты считаются «терпигорцами», которых начальство без причины мучает. Работали они всегда с полной отдачей, что не мешало им периодически сидеть по изоляторам из-за идеологических разногласий с системой.
Все баптисты люди исключительно порядочные и мужественные.
Однажды Коля Желтоногов наглец, баламут и циник с дружками отгрузил заготовленный баптистами камень в свою машину, пока те ходили на обед.
Увидев, что камня меньше, чем они заготовили, их звеньевой Адам подошёл к Коле выяснять отношения.
Коля побожился, что это не он. И вообще он сегодня остался и без нормы и без сала.
Адам извинился и ушёл. А через пару часов принёс Коле полбулки хлеба и кусок сала с луковицей.
Воровство в лагере вещь запредельная, но камень у баптистов это всё равно, что песок на Луне. Это вне лагерной жизни. Так, озорство, прикол.
Нехорошо, но права качать никто не будет. А баптисты народ бессловесный в лагерных делах. Чудаки, одним словом. Однако Коля чувствовал себя неловко. В таких ситуациях он не бывал. Его энергия и наглость провалились в пустоту.
А тут ещё во время игры в карты, партнёр ему высказал, что он убогих обижает. Хорошему хлопцу такое делать «западлО».
Вроде и не наехал, а нехорошо.
И другие не одобрили. Да ещё и сало припомнили. Получалось, что Коля сдешевил. И ему было очень неуютно. Коля пошёл к Адаму и отдал талончик на машину, который водитель отдаёт взамен погруженного камня. Извинился. Сказал, что пошутил.
А Адам вместо обиды стал его успокаивать и утешать, отчего Коле было ещё больше «не в жилу».
Уж не знаю, что там в душе у Коли произошло, но после этого случая вести себя он стал серьёзно и сдержанно. Это был уже не балагур и баламут, а ответственный и путёвый хлопец, каким раньше его не знали.
Наверное, Иисус был всё-таки прав?
Кровавые лапы КГБ
Мой приятель Толик к преступному миру никогда не имел никакого отношения, а потому лагерь ему до сих пор представляется чем-то глупым, непонятным и совершенно бесполезным.
Работал он в Херсоне заведующим большим продовольственным магазином, и попался на продаже машины «левой» водки «Степная».