Ты мог предупредить меня, проворчал Роджер. Я захватил бы железку.
Зачем заранее думать о неприятном? философски промолвил Джо. А насчет твоей уважаемой железки, в салоне, под кожанкой Франсуа.
Все при ней?
Ведро патронов, все в смазке.
Ладно. Садимся. Делать то нечего.
Вертолет заложил вираж над полоской леса, снизился до верхушек линий электропередач и понесся вдоль шоссе, разметывая клубы пыли и жухлые картонные коробки. Этот маневр практиковали братья Соляры, утверждая, что он вводит жителей незнакомого местечка в состояние паники.
Местные, если они есть, примут нас за фургон бандитов?
Да.
Примутся баррикадировать дорогу?
Правильно.
А мы тем временем произведем полукруг, и будем спокойно доить бензобаки на противоположном конце города?
Именно.
Это поможет?
Не знаю.
Опять!
Роджер выхватил тетрадь и принялся неистово черкать промасленные страницы огрызком химического карандаша.
Всего то круги на полях, Джо тихо ругнулся. Ежи в сезон спаривания носятся по колоскам и выводят бессмысленные узоры. Пора их отстреливать, травить паразитов лежалыми удобрениями «Трансформик-10». Колонии людей они доставили немалый ущерб. Когда ты, Роджер перестанешь верить в послания свыше?
Эти рисунки все сложнее. Это предупреждение, Джош.
От кого?
От инопланетян, конечно. Посмотри вот на эти овалы, соединенные кривыми линиями. Если представить, что они знаки разума, входящие в бесконечность, обозначаемую тремя ромбами
Джо так круто потянул ручку на себя, что фасад многоэтажного дома на мгновение показался продолжением шоссе. Из расколоченных окон вылетела стая всполошенных голубей. В салоне геликоптера что-то ужасно врезалось в стенку, прокатилось по обшивке и разлилось в воздухе продолжительным реверберирующим звоном.
Сейчас меня стошнит, страдальчески простонал Роджер. Как надоели эти хитрые маневры!
А я надеялся, тебя это отвлечет от мрачных мыслей, кротко улыбнулся старший пилот. Но, вон, смотри, не бензовоз ли стоит возле э супермаркета?
Это перевозчик мусора, с ходу определил Роджер. Если книжки не врут, на таких тачках раньше перевозили контейнеры с отходами.
Зачем?
Ну, чтобы не мешались возле дома.
Не проще ли было сжечь мусор во дворе? Или прикопать? А лучше оставить про запас?!
Я тоже не втыкаюсь, Роджер вздохнул. Ну вот, в мусоре могут завестись дикие крысы. Или ядовитые насекомые.
С крысами договориться легче, чем со свиньями, авторитетно заявил Джо, сунул ладонь в гнездо из проводков и, достав оттуда треснутые поляризационные очки, водрузил на нос. Ты же знаешь, Лори и Пик наши верные друзья. Нельзя говорить обо всех крысах пренебрежительно.
Пилот ухватил орган управления обеими руками и лихо установил вертолет на площадь, запруженную разномастными автомобилями.
Страшно здесь, правда, Роджер, первым выскочивший на асфальт взволнованно мял бейсболку. Хоть бы звук какой.
В дверях вертолета появился Джо. Он сжимал два лоснящихся цинковых ведра. Вокруг плеча свивался кольцами черный шланг.
Э! крякнул он, взглянув на бледное лицо напарника. Скис? Держись бодрей. Не забудь свою шарманку.
С этими словами пилот пошагал к горе битых машин, от которых спустя десятилетия после Освобождения все еще разило смесью гари и бензина. Глядя на него, Роджер встряхнулся, запрыгнул в вертолет, схватил пустую канистру, закинул за плечо ручной пулемет и заторопился следом.
Джо облюбовал длинный черный «Линкольн», каким то образом влезший в кузов дальнобойного грузовика. Хищными пальцами раскрыл дверцу, пощупал кожу на сиденье, выхватил перочинный нож и ловким движением взрезал обивку.
На курточку для Томми.
Братец будет доволен, одобрил Роджер. Он подцепил заржавевшую крышечку ногтем, вставил шланг в горловину бензобака и, сморщившись, приник ртом к противоположному концу. Сделал три глубоких глотка. Через секунду томительного ожидания в залатанную канистру устремилась струя пахучего горючего.
Спустя два часа машинного доения главный бак вертолета, а также два запасных были заполнены мутной смесью высококачественных бензинов и дизельного топлива.
Посмотрим что в лавчонке? Роджер вытер губы платком, выпрямил спину. Витрины давно очищены. Но чувствую, здесь сохранилось немало всякого хорошего. Нам надо провести обширную ревизию.